лето 2066 года.
Галлагер возвращается домой поздно вечером, вымотавшийся до предела и стоит под душем добрую четверть часа, смывая с себя усталость. С каждым днем Джерри постепенно привыкает к тому, что сам выбрал, когда оказалось, он, мальчишка-сирота, беспризорник, беспутный пропойца, отвечает теперь не только за себя, но и за целую семью. За свою семью. Сложнее всего, пожалуй, были первые месяцы, когда другие стражи отправлялись на задания, а он оставался в Убежище. После войны оставить нескончаемые сражения было облегчением, но Галлагер не мог не испытывать острые уколы чувства стыда, словно он сдался, словно он дезертировал и смалодушничал.
Однако война действительно закончилась, нынешние стычки и в подметки ей не годились, а сам он заслужил что-то иное, кроме крови, соли и ночных кошмаров. Это обещание мира и долгих спокойных лет Галлагер каждое утро и каждый вечер видел в красивых глазах своей жены, в беззубой улыбке сына, слышал в задорном смехе Сэмми и различал в каждой каракуле тех рисунков, что без числа дарила ему дочка.
Джерри поднялся наверх, и еще с лестничного пролета различил голос Анны – она нараспев, с выражением читала сказку. Страж тихонько подошел к детской и заглянул внутрь. Жена сидела на кровати Сирши со Стивом на руках, который, воспользовавшись моментом, перебирал пухлыми пальчиками выбившиеся из ее косы рыжие прядки. Сирша сидела справа от матери, а Сэмми слева, оба во все глаза уставившись в книгу, которую Анна держала обеими руками.
- …И человеческая девушка спустилась под холм на верную погибель, вслед за возлюбленным, вооруженная только храбростью и острым кинжалом. У нее не было шансов выстоять перед армией Королевы Неблагого двора, но она была готова сражаться за свою любовь и умереть за нее, если победить не хватит сил, – с возвышенными интонациями читала Анна, делая драматические паузы. Галлагер, не выдержав, негромко фыркнул. На него тут же обратились четыре пары глаз – даже малютка-Стиви повернулся на звук и радостно засмеялся, узнав отца.
Джер прошел в комнату, поцеловал жену в лоб и опустился на вторую кровать напротив нее на синее испещренное звездочками покрывало.
- Голодный? – негромко спросила она, улыбаясь.
- Угу. Как волк, – широко ухмыльнулся в ответ Галлагер. – Весь день мечтал о твоем мясном пироге.
Анна зарделась – даже спустя годы замужества она все еще неизменно краснела от его комплиментов.
- Давай я спущусь и разогрею ужин, а ты дочитай сказку и уложи детей, – сказала она, поднимаясь со своего места и расправляя складки простого домашнего сарафана. Наклонилась поцеловать сперва Сэмми, потом Сиршу, а потом и Стиви и поспешила вниз.
Галлагер занял ее место и взял в руки книгу, подхватывая нить повествования, где ее оставила Анна. Эта книжка была сборником ирландских сказок, который он шутки ради купил на прошлое Рождество. И история, которую читала Анна, была как две капли воды похожа на многие другие, где смелые воины гибли во имя любви, а прекрасные девы бросались со скал. Здесь главная героиня тоже не преуспела – она не выполнила заданий Королевы и навечно осталась обращенной в дерево, разлученная с любимым. Дочитав сказку, Джерри отнес младшего сына в родительскую спальню, уложил в кроватку и вернулся в детскую. Дети были уже под одеялами, Сирша успела закрыть глаза и засопеть, подложив ладонь под щечку. Галлагер поцеловал ее на ночь, потом подошел к Сэмми. Пожелав ему спокойной ночи, страж коснулся губами его макушки, и потянулся было включить ночник, когда брат его окликнул.
- Она всегда теперь будет деревом, всегда-всегда? – широко открытые темные глазенки Сэмми блестели, словно он сдерживал слезы исключительно мощным волевым усилием. Галлагер присел рядом с ним на кровать и потрепал мальчика по волосам.
- Нет, конечно, Сэмс. Колдовские чары спадут, и она будет вместе со своим принцем, – ответил Джерри.
- Не врешь? – недоверчиво переспросил мальчик.
- Я когда-нибудь тебе врал? – резонно спросил Джерри. Малыш серьезно покачал головой, успокоенный. – Вот только знаешь, что я скажу тебе, Сэмми? Не надо умирать от любви. Не надо идти на смерть, если этого можно избежать. Надо жить. Постараться не умирать – лучший совет из тех, что мне давали.
Сэм слушал внимательно, и смотрел понимающе, хотя в пять лет, разумеется, ему был не слишком ясен смысл в словах Галлагера. Как и неизвестно было то, что совет этот дал своему сыну Самаэль, давным-давно, когда еще и не знал об этом родстве, когда восемнадцатилетний Джерри впервые отправлялся на задание на поверхности. «Попробуй не сдохнуть, Галлагер». Потом ту же самую фразу Джерри часто твердил себе сам, будто молитву. Она выручала даже тогда, когда за жизнь его никто не дал бы и ломаного медяка.
Никто лучше Галлагера не знал, что существуют на свете вещи, за которые не жалко и умереть. Но сейчас, глядя на своего младшего брата, больше всего на свете Джерри хотелось пожелать ему одного – чтобы он жил. Не умирал за благое дело, не жертвовал собой. Чтобы просто жил, потому что это чертовски, невероятно здорово. Потому что именно этого хотел его отец.

***
апрель 2063 года.
Самаэль тогда появился на пороге их дома с сыном на руках на четвертый день апреля. Джерри взял отпуск на целый месяц, и они с Анной решили никуда не уезжать пока Сирша была еще совсем крохой, потому проводили время втроем. Впрочем, гостям они обрадовались. Анна тут же бросилась на кухню за угощением, не то следуя инстинкту идеальной хозяйки дома, не то стремясь скрыться от шутливых фривольных комплиментов Самаэля, а Галлагер повел архидемона в большую комнату.
Едва они остались одни – не считая детей, сидевших рядом на пушистом ковре и увлеченно отбиравших друг у друга плюшевого медведя – архидемон резко посерьезнел. Такой смене настроения Галлагер не удивился, ибо догадаться, что Самаэль не просто решил нанести визит вежливости, было несложно всякому, кто хоть немного знал его. Страж молчал, предоставляя отцу возможность самому поведать о цели визита. И он действительно не замедлил с рассказом.
Пока Самаэль говорил, Джерри не перебивал и никак не выказывал эмоций. Только раз кратко махнул рукой Анне, безмолвно прося ее вернуться на кухню, когда та сунулась было в гостиную.
- Ты серьезно сейчас? – выслушав все, переспросил Галлагер, с трудом сдерживаясь, чтобы не зарычать. Он не хотел терять над собой контроль, но в сложившейся ситуации для него слишком много было триггеров, на которые болезненно отозвалось нутро. – Ты хочешь, чтобы он вырос без отца? Нахера все это, скажи мне, нахера такой ценой побеждать в войне, если он, – Джерри махнул рукой в сторону маленького мальчика, который отобрал, наконец, у Сирши игрушку и теперь запихивал плюшевую лапу себе в рот. – Если он все равно останется сиротой? Какого черта?! Ты думаешь, это игрушки?
- Он не останется сиротой. У него будешь ты.
Галлагер сцепил зубы и сжал кулаки, не то сдерживая ярость, не то борясь с подступающим приступом тоски. Чтобы все для себя решить, ему хватило пары мгновений – одного быстрого взгляда на брата и обратно на отца.
- Еще бы, блять. Конечно, у него буду я, – ответил, наконец, Джерри.
С пола на его негромкую реплику откликнулась ревом Сирша, так и не смирившаяся с потерей любимого медведя. Сэмми удивленно посмотрел на плаксу и тоже заревел, да еще и громче. Тут же прибежала Анна, подхватила дочь и забормотала что-то успокаивающее, укачивая ту на руках. Сэмми же остался на полу – отец не спешил кудахтать над ним – с размазанными по щекам потеками слез. Галлагер глубоко вздохнул, поднялся с дивана и взял брата на руки. Тот немедленно затих, принявшись увлеченно глазеть по сторонам.
- Ну у тебя и легкие, парень. Не иначе как семейное.

Отредактировано Gerard Gallagher (2016-07-04 11:25:35)

май 2069 года.
В жизни бывают тяжелые периоды, хорошо, если краткие, когда нужно просто сцепить зубы и молча терпеть все удары, которые вздумается обрушить мирозданию на твою спину. Ну и еще молиться, чтобы спина выдержала, ибо всякое бывает и никто не застрахован от срывов. Когда Джерри вызвали прямо с тренировки в секретарскую из-за срочного видео-звонка, ему показалось, что его «тяжелый день» длится уже последние пол года и становится все хуже. А то и пару лет, чего уж там. И кто сказал, что с отправкой детей в школу проблемы родителей сходят на нет? Лично ему показалось, что их только прибавилось. Во всяком случае, старшенькие отпрыски приложили для этого все усилия.
Несмотря на регулярные уведомления о том, что кто-то из его детей (в девяноста девяти процентах случаев – Сэмми) был наказан, звонили Джерри довольно редко. Он подозревал, что такова была политика администрации, призывавшая не дергать родителей по пустякам. А еще, наверняка, какую-то роль играло и то, что у них с Сэмсом в этой администрации была родня и прочие связи. Так что, раз уж стража решили выдернуть с работы срочным вызовом в Академию, дела должны были быть совсем уж плохи. Отметившись у своего непосредственного начальства и вытерпев сочувственное похлопывание по плечу, Галлагер завел свой обожаемый старенький джип и выехал в аэропорт. Уже через пару часов он поднимался на чистенькое школьное крылечко, старательно поправляя измявшуюся за время дороги рубашку и пытаясь пригладить отросшие волосы. Мелькнула мрачная мысль, что он не очень-то похож на допропорядочного отца семейства, да и вообще на человека, которому можно доверить детей.

В классной комнате непутевого родителя встречал сам куратор факультета энергии, профессор Нокнерей. Во время его сдержанного, но красочного рассказа Галлагер успел три раза сменить цвет с бордового на аристократически-бледный и обратно и представить, с каким удовольствием он засадит мелкого под домашний арест до самого совершеннолетия. Выслушав все и клятвенно пообещав провести строжайшую воспитательную беседу, Джерри распрощался с профессором и отправился в здание администрации, где сидел, дожидаясь справедливой кары, Сэм.
От одного взгляда на Сэма, Джерри почти сразу остыл. Вид тот имел покаянный и растерянный, нос был красный и припух от рыданий, а еще время от времени Сэмми самозабвенно им шмыгал и вытирал сопли рукавом. Ругать его сейчас было бы бесчеловечно, даже, если учесть, что детеныш вытворил. У Джера на такое не было душевных сил.
- Ну, приятель, что скажешь в свое оправдание? – поинтересовался Галлагер, присаживаясь на корточки перед ребенком и протягивая ему измятый, но вполне чистый носовой платок. – Как ты вообще умудрился взорвать эту чертову лабораторию, второму классу химию даже не преподают еще!
Вместо ответа Сэмми только пробурчал что-то невнятное про «оно само» и «я случайно», но Джерри уже и не был настроен проводить инквизиторский допрос. В конце-концов, у него в жизни этого самого «оно само» в свое время тоже бывало предостаточно. Да и разрешилось все не так уж плохо. Стояли последние деньки мая, младшие классы уже успели сдать все необходимые тесты и контрольные, потому тот факт, что Сэмми отстранили от занятий на неделю, всего лишь означал, что каникулы для него начнутся на эту самую неделю раньше без особых негативных последствий. А ущерб школе возместит фонд – тут сработала карта «ветеран войны».
Галлагер опустился на стул рядом с Сэмом, все еще храня очень строгий вид. Его родительский авторитет по ощущениям трещал по швам.
- Весь сентябрь ты будешь ходить на отработки к профессору Нокнерей. И не вздумай там ничего учудить, Сэмс, я серьезно. Еще раз меня вот так вот вызовут в Академию, и увеселительных поездок в город ты не увидишь, как своих ушей. Я не шучу.
На этом запас строгости, и без того скромный, закончился совсем. Джерри выдохнул, быстро провел рукой по волосам и погладил мелкого по плечу.
- Ладно. Подбирай сопли, пойдем заберем Сиршу. Нашей отличнице тоже не повредит выходной, а?

Дочь отпустили с занятий довольно легко – она, в отличие от Сэмса, значилась в списках лучших учениц и примерных девочек. Галлагер искренне ею гордился и так же точно искренне не понимал, как у него, хронического раздолбая, могла родиться такая умница-дочка. Не иначе как целиком пошла в мать.
Когда отец изложил ей их планы на день, Сирша вполне ожидаемо пришла в восторг. Успевший умыться Сэмми по дороге вовсю подначивал сестру, и даже, пользуясь случаем, шепотом пересказывал ей свои приключения. К облегчению Галлагера, во взгляде Сирши на Сэма больше было ужаса, чем уважения, хотя и не без этого, конечно. Тяжко вздохнув, Джерри подумал, что брать проштрафившихся отпрысков на целый день в парк развлечений, наверное, не самый лучший педагогический прием в данном случае. Но он-то и не самый образцовый родитель, так что зачем уж посыпать голову пеплом?
В парке они пробыли до поздней ночи, специально, чтобы поглядеть, как станет красиво, когда повсюду зажгутся огни. Перекататься успели все втроем едва ли не дважды на каждом аттракционе. К ужасу Галлагера, в том числе и на американских горках. Спасибо стражевской выносливости, его вестибулярный аппарат вынес испытание с честью. Вместо обеда и ужина до отвала наелись вареной кукурузы, мороженного и сахарной ваты. Особенно на последнюю налегала сладкоежка Сирша.

Доставив дочь в общежитие, Джерри дождался, пока Сэмми соберет свои пожитки и вместе с ним отправился выкупать забронированные билеты на ночной рейс. Уже в самолете, набегавшийся за переполненный впечатлениями день Сэмс прислонил голову к плечу Джерри и умиротворенно засопел. Галлагер вздохнул, набросил на мелкого плед и тоже закрыл глаза.
На душе у него было на удивление спокойно.

Отредактировано Gerard Gallagher (2016-07-29 15:59:01)

За свою жизнь Кайден повидал достаточно всякого, чтобы навсегда, наверное, утратить стандартную человеческую способность удивляться. Ничто из того, что он наблюдал время от времени со стороны, не поражало его – ни самые жестокие проявления человеческой натуры, ни, напротив, самые светлые порывы. Возможно, дело было в его собственном спокойном нраве, возможно, сказывались прожитые годы, но и вывести его из себя было невероятно сложно и почти не выполнимо. Однажды избрав себе роль стороннего наблюдателя, Кай своих привычек не менял. Не в его правилах было вмешиваться, не в его правилах бранить и отчитывать – даже детей. И со своими собственными отпрысками, и с учениками в Академии Матеи старался вести себя так же, как и со взрослыми, не душил заботой, советами и не навязывал своего мнения. Кайден, конечно, понимал родителей, стремящихся всюду подложить соломку и со всех сторон оградить чад от внешнего мира, но поступать так было против его принципов.
И вот в один единственный день все привычки и правила полетели в семь бездн преисподней, и все благодаря одной и той же злополучной цепи событий. 

Когда Кайден наконец добрался до больницы, куда прямо с кладбища увезли Сэмсона, он почти уже успел остыть – сказались несколько бессонных ночей, когда его присутствие и его помощь были нужнее, чем ему самому нормальный отдых. Некромант не жаловался – обходиться даже без минимальных удобств было ему не впервой. Помимо разработки и нанесения защитных рун, помимо попыток отыскать хоть какую-то информацию о том, с чем или с кем они столкнулись, все это время Кайден не переставал надеяться выяснить хоть что-то о том, куда одержимые забрали Галлагера.
Скорее всего, брат был жив. Желай тени ему смерти, Джера убили бы еще на кладбище – возможностей было предостаточно. Более того, по словам Лилит, сумевшей прийти в себя раньше младшего брата, успевшей уже знатно повздорить с медицинским персоналом, тварям были нужны они все трое. Кроме того, по словам Сейдж, один из одержимых искал его, Кая. Не нужно было обладать выдающимися дедуктивными способностями, чтобы сложить два и два и понять – нападение нацелили именно на потомков архов. Их не намеревались уничтожать – в этом выводе было и своего рода утешение, и еще больше безответных вопросов.
В палату Кайден вошел молча, только кивнув проводившему его медбрату. Тот поспешил откланяться, явно чувствуя ту волну тщательно сдерживаемой ярости и безуспешно подавляемого раздражения, что исходила от некроманта.
Младший брат смотрел на него выжидающе, с надеждой и, пожалуй, тоже испуганно. Что ж, Кайден этого и добивался. Парню, черт его возьми, должно быть страшно. После всего, что он натворил, Сэм должен быть в ужасе.
Пожалуй, во всем этом была определенная доля и его, Кая, вины. Они ведь все отвечали за мальчика – не один только Галлагер – и все не сумели вбить ему в голову простую истину, что этой самой головой нужно думать, прежде, чем расшвыриваться по сторонам щедро отсыпанной природой силой. 

Там, на кладбище, было действительно жутко – даже Каю, особенно ему. Потому что в ситуации, когда он совершенно не представлял, что происходит, Матеи попадал не часто. Практически никогда.
Как только некромантский круг, на скорую руку собранный из очень кстати оказавшихся на кладбище бывших и нынешних учеников, сумел остановить атаку неведомых сущностей, Кай вместе со всеми еще оставшимися на ногах принялся помогать пострадавших. А их, к несчастью, было немало. И каков же был его ужас, когда к нему подбежал Гидеон с известием о том, что целители не могут даже подобраться к Лилит и Сэму, запертым под каким-то силовым полем.
Кайден, разумеется, не мог сейчас передать Сэму весь спектр тех эмоций, что испытал, увидев под щитом истекающего кровью бессознательного брата и Лилит, с кровоточащим порезом на шее, тоже лежащую без движения. Мог попытаться разве что, но все равно не донес бы до Сэмсона той жути, что охватила Кая, когда он понял, что за барьер установила Лилс. Не объяснил бы, как у него, тысячелетнего некроманта, дрожали руки, пока он щит снимал, используя для ритуала собственную кровь – кровь сына великого архидемона. Как он боялся, что опоздал, пока лично не добрался до этих двоих и не убедился, что они живы. Как искал по всему кладбищу Галлагера вместе с его сыном, Стиви, до тех самых пор, пока не очнулся Новак и не сказал, что Джерри забрали.
О да, это были совершенно незабываемые впечатления.

- Каким чертом ты думал, Сэм? – без предисловий начинает Матеи, едва только закрывается дверь палаты.
Сэмс бледный, измотанный, и выглядит значительно младше своих лет. Будь рядом жена, она непременно выговорила бы некроманту за такую строгость к ребенку, но Кай-то ясно видит, что пора прекращать спускать Сэму все его глупости, надеясь, что он до всего со временем дойдет сам. Потому что такими темпами, до этих благословенных дней мальчишка может вообще не дожить.
- Я уже сказал это Лилит и скажу тебе – вы оба чуть там не умерли, на этом чертовом кладбище, и вовсе не из-за теней или одержимых. Ты вообще понимаешь, что вы натворили, и как вам повезло, что вы каким-то неведомым чудом выжили?
С каждым словом Кайден повышает голос, не сдерживаясь, и не переживая, что его могут услышать. Сейчас важно поговорить с Сэмом начистоту, без поблажек, без жалости, потому что мальчик растет. Мальчик, по правде говоря, давно уже вырос, и теперь все его ошибки стали очень дорого стоить – причем, и ему самому, и окружающим.

Может, если бы Сэм смолчал и принял критику Кайдена без возражений, раздражение некроманта угасло бы само по себе, не получив внешней подпитки. Возможно, впрочем, такое поведение разозлило бы его еще больше. На самом деле, Кай и не помнил за собой подобных вспышек гнева, чтобы иметь возможность предугадать собственное поведение. Настолько зол, настолько напуган, настолько растерян он не был уже очень много веков. Так много, что уже успел забыть, каково это.
– Ты должен был оценивать ситуацию. Ты обязан был думать головой. Ты не имеешь права на панику, Сэм. Не тогда, когда от тебя зависит чужая жизнь. Ты, черт возьми, мог прикончить не только директора АРИ, на которого мне в сущности плевать, но и свою сестру. И как бы ты, скажи мне, стал с этим жить?! Если бы вообще выжил, болван!
К концу тирады Кай немного выдохся, потому ему пришлось взять небольшую передышку, во время которой некромант, тем не менее, не отрывал гневного взора от своего младшего брата. Тот же воспользовался случаем, чтобы снова попытаться вклиниться со своим списком оправданий и превратить обвинительный монолог в обсуждение. Рациональной стороной своей натуры, которая преобладала в обычное время, но благоразумно заткнулась сейчас, Матеи осознавал некоторую справедливость слов Сэмсона, но признавать это отказывался.

Конечно, у Сэма не было еще никакого опыта поведения в таких ситуациях, когда любое неправильно решение может стоить слишком дорого, равно как и промедление. И, конечно, Сэм был еще ребенком, особенно, с высоты количества прожитых самим Каем лет. И да, виноват был не только он один. Но Кайден действительно опасался, что, не сумей он сейчас вколотить в голову младшего простую истину – ты в ответе за каждое свое гребаное действие и решение, потому сперва думай, а потом делай – вот эту идеально простую, избитую истину, то нынешние неприятности грозят однажды превратиться в полномасштабную катастрофу. В такую яму, из которой даже Кай, при всех его знаниях, связях и опыте не сумеет его вытащить.

Глупости про «выкрики как в аниме» Кайден предпочел пропустить мимо ушей. Отвернувшись от Сэма, он устало провел руками по лицу, будто пытаясь стереть напряжение последних нескольких суток. Постепенно усталость начинала его настигать, а на повестке дня было еще слишком много неотложных вопросов.
- Я написал Новаку. Мы собираем людей и отправляемся за Джерри завтра же. Ты остаешься здесь, приходишь в себя и поправляешься, чтобы ему по возвращению не пришлось беспокоиться еще и за тебя.
Сценарии, в которых Джерарда не найдут, не успеют вытащить и не вернуть, Матеи не рассматривает. По крайней мере, не вслух, и уж точно не собирается обсуждать вероятность их наступления с Сэмом. У того уже глаза на мокром месте, а мальчишке и так досталось в последние дни.

Кай присел на койку в ногах брата, устало сгорбился и потер переносицу. В затылке поселилась тупая ноющая боль, стоило принять еще порцию бодрящего эликсира или хотя бы проглотить таблетку обезболивающего. Непременно. Чуть позже.
- Нам и так всем прилично влетит от него.
И Матеи даже не упоминает о том, что едва они вернут Галлагера, он лично всыплет тому по первое число за глупый, совершенно идиотический и неуместный, упрямый героизм. Впрочем, чтобы наорать еще на Джерарда, Каю явно придется встать в очередь, хотя бы сразу за его взбешенным клевретом.
- Так что соберись, Сэм. У меня предчувствие, что так легко мы не отделаемся.