[NIC]Nathaniel McRae[/NIC][AVA]http://forumavatars.ru/img/avatars/0012/8d/29/46-1371928152.png[/AVA]
- Тихо, – подтвердил Натаниэль. – Потому что все ушли, я остался ждать тебя.
Это было чистой правдой во всех смыслах. Если и существовали для его задержки среди живых какие-то объяснимые причины, то одна из них сейчас опустилась на пол перед ним, скрестив ноги по-турецки и подперев подбородок ладонью.

Натаниэль смотрел на нее – обычную, на первый взгляд, девчонку, каких он на своем веку повидал не тысячами даже, а миллионами – и никогда не мог наглядеться. В его любви к ней не было восторга создателя, не было гордыни прародителя. Только нежность, казалось бы, давно забытое им чувство. Эту взрослую уже девушку он любил точно так же, как некогда полюбил ребенка – деловитую крошку, которая в первый же день их знакомства не побоялась пойти к нему, архидемону, на руки, в то время как ее брат – настороженный маленький волчонок – только хмуро взирал на предка снизу-вверх, обняв одной рукой ногу отца.
Натаниэль смотрел на нее и перед его внутренним взором яркими красочными картинами мелькала ее будущая жизнь. Его девочка была красива, она была умна, но главное – в ней была твердая, несгибаемая внутренняя сила. Тот самый стержень, который не дает сломаться в темнейшие из времен. Хотя МакРею очень хотелось надеяться, что такие времена ее не настигнут. Он не видел ценности в заботе, суть которой заключалась в том, чтобы окружить любимого со всех сторон пуховыми перинами, оградить от жизни и этим самым задушить. Его защита, лучшая, какую он мог ей дать, заключалась в знаниях. Еще в свободе – после его смерти Оливии Блэквуд предстояло стать весьма богатой наследницей. Натаниэль верил, что так дарит ей возможности – искать свой путь, заниматься только тем, что будоражит кровь, жить так, как нравится. Эта мысль была ему утешением.
Перед Оливией разворачивалась блестящее новенькое будущее, частью которого он стать не мог, но он мог еще немного побыть рядом с ней на старте. Сотни своих бессмертных жизней бывший архидемон отдал бы, чтобы посмотреть на то, какой она станет через десяток лет, когда из угловатой девочки-подростка превратится в гордую смелую женщину. Ей, в конце концов, не в кого стать другой. Кайден часто говорил ему, что девочка упряма без меры и так же любознательна, а Натаниэль в ответ только усмехался – его сын в свое время был точно таким же. Они оба – Кай и Оливия – были последними его смертными отражениеми. МакРей знал, что сын за девочкой непременно присмотрит, его даже не надо было об этом просить.
Все дела постепенно завершались. Круг почти замкнулся. Нити, привязывавшие его прочно к земному миру, беззвучно рвались. Оставалось всего-ничего – только побыть среди живых еще немного. Побыть не архидемоном, не Натаниэлем МакРеем, не первым созданием всемогущего всеблагого Творца. Дедушкой. И рассказать внучке последнюю историю, самую, пожалуй, важную из всех.

- Ты помнишь рассказ о Разломе, Оливия? Об проходе между миром живых и мертвых, что открылся в самом конце войны, которую потом назвали Сумрачной?
Натаниэль и правда прежде упоминал вскользь Оливии о том, что тридцать лет он провел внутри своеобразного «кармана» между реальностями, беспомощный, лишенный сил и почти иссушенный. Но никогда не рассказывал, каково ему было долгие годы там, внутри. То место не предназначено для живых, архи же не были мертвыми. Оно растворяло и поглощало все инородное, вот только уничтожить бессмертные сущности оказалось не под силу и параллельному миру. Никакому другому существу было там попросту не выжить, но они с Эваном смогли, хотя иногда Натаниэлю и казалось, что находясь там, он уже начал сходить с ума.
- Внутри него – то самое место, куда попадают души после смерти. Все, даже самые искаженные и искалеченные. Каждой надлежит пройти по великому лабиринту, у которого нет ни границ, ни стен, полный круг. Всего один – но некоторым не под силу справиться с этим и за столетия. И душа находит выход только тогда, когда проходит все испытания, и ее больше ничего не держит.
С пол минуты МакРей молчит. Лицо его непроницаемо, а глаза невидяще смотрят в пустоту. Даже спустя годы он всей кожей чувствует ледяную непроницаемую пустоту потустороннего мира.
- Лабиринт заставляет раз за разом повторять и переживать те воспоминания, которые мучают душу сильнее всего. От человека в тот момент остается только память, похожая на ворох спутанных нитей и узелков. Они распутываются по очереди, один за одним, пока не остается ничего незавершенного – и только тогда душа находит выход. Тогда ее путь окончен, и она может снова родиться на земле. Или же не рождаться.
То, о чем рассказывал сейчас Натаниэль, едва ли было известно многим из нынеживущих. Даже некроманты – частые гости мира мертвых – никогда не проходили туда, где довелось побывать ему, пусть и не по своей воле. Если представлять все упрощенно, то они всего лишь стояли на мосту над бездной, и на их зов оттуда приходили те, кто мог его услышать. Архидемон же побывал в бездне, на самом ее дне.
- Я рассказываю тебе это сейчас, чтобы ты поняла одну вещь, – Натаниэль ловит взгляд Оливии. – На самом деле, смерти нет, nighneag. В существование ее верят только живые. Есть одно из двух – бесконечный круг перерождения или же бескрайний покой.
Натаниэль протягивает к ней руку, сжимает тонкую узкую ладошку в своей и улыбается.
- Теперь ты знаешь. И потому не горюй, когда я уйду, leanabh*.

_____________________
*дитя  (гаэльск.)

Отредактировано Kaiden Matei (2016-07-16 19:23:48)