[ava]http://s2.uploads.ru/1agwh.png[/ava]В Гавани становится не то чтобы тихо – здесь всегда было спокойно, как в могильнике, особенно ночью. Но после того как поставили купол, кажется, что вымерло все на мили вокруг. Сейдж иногда подолгу стоит у иллюминатора, пристально вглядываясь в темно-зеленую муть за окном, в надежде увидеть хоть какое-нибудь морское животное, но за стеклом – только подсвеченная огнями гидрополиса вода.
Не то чтобы Сейдж так уж тяжело. Она потеряла уже достаточно, чтобы теперь каждая новая потеря не казалась серьезной драмой. После смерти Эмили, ее клеврета, Найтвинг подумала – все, хватит с меня слез. И какое-то время действительно держалась, упрямо сцепив зубы, не позволяя себе плакать даже тогда, когда очень хотелось. И даже когда Элли каким-то чудом оказалась в Гавани, Сейдж крепко ее обнимала, чувствовала, как к горлу поднимается тугой комок, но глаза ее оставались на удивление сухими.
Видимо, когда опустился купол, сыграло все сразу – и усталость, и напряжение, и адреналин, и глухое, оседающее привычной тяжестью в груди чувство потери. Маллен и Аврора были ей, по сути, никем. Они не были ей кровными родственниками, не были друзьями. Аврору Сейдж только смутно помнила по их совместным кочевым путешествиям, а с отчимом у нее никогда не было особо теплых отношений. И все же они были семьей. Еще парой деталей цельного паззла, утраченными теперь уже навсегда.
Пугает не столько взрыв – грохот как раз уже не страшен. Пугает волна разрушительной, чистой силы, отхлынувшая от места взрыва, слепо ткнувшаяся в щит и неприязненно отпрянувшая. Сейдж чувствовала эту силу каждой частичкой своего искалеченного Дара – чувствовала знакомую чуть мрачную, но горячую энергетику Маллена; чувствовала ослабевшую, но все такую же резкую и быструю энергетику Авроры. Чувствовала, как воздух вокруг насыщается самой смертью, как все это тянется к ней, само просится в руки и требует подчинить себя. И в тот момент Найтвинг вцепилась в оказавшегося рядом Кайдена так, как будто он был спасательным кругом, и позволила себе разрыдаться – по-настоящему, дав себе волю и отпустив все свои вытренированные годами инстинкты.
Но вот после этого она клятвенно обещает себе – теперь уже точно хватит слез.
* * *
Когда приходит время заключать мир, Сейдж даже не удивляется. Да тут и нечему удивляться – либо альтеры бы подохли в попытке выцарапать себе место под солнцем, либо человечество оказалось бы в достаточно отчаянной ситуации, чтобы пойти на мировую. К счастью, второе наступает раньше, чем первое.
Многие в Гавани откровенно против. Часто Сейдж слышит громкие возгласы о том, что и без людей можно было справиться. Просто дождаться, пока армия мертвецов перебьет их всех наверху, а затем повторить что-нибудь подобное нейро-взрыву. Это вызывает у Найтвинг кривую, невеселую усмешку. Ну, конечно, а еще до Луны можно допрыгнуть, если сильно постараться.
Большинство кривится, но вынужденно соглашается, что перемирие необходимо, если еще осталось желание выжить. А Сейдж даже не испытывает неприязни. Она готова хоть сейчас пойти лично пожать руку Леонарду Харви, если это даст ей возможность выбраться наверх из уже откровенно осточертевшей Гавани. Даст возможность пожить мирно, в собственное удовольствие. Даст возможность вздохнуть спокойно и не думать о том, кто умрет следующим.
Когда им вкратце обрисовывают план, Сейдж кажется, что, может быть, сплетники в гидрополисе не были такими уж идиотами. По крайней мере, идея переждать на дне океана, а потом попытаться сбросить магическую бомбу уже кажется ей более выполнимой, чем проведение некромантского ритуала на поверхности в окружении мертвецов. Кругом в три некроманта, одним из которых предстоит быть самой Сейдж. Кайден не выказывает никаких эмоций, но Найтвинг знает его достаточно, чтобы понять – ему тревожно. Не то чтобы страшно, он верит в Сейдж куда больше, чем она сама в себя, но даже древнему ведьмаку может быть не по себе. А Дарквуд и вовсе матерится, не сдерживаясь, кроя гаванских стратегов и их планы такими заковыристыми ирландскими выражениями, от которых даже у привычной Найтвинг невольно появляется улыбка на губах.
Помирать, так с музыкой, - думает она и поднимается на поверхность.
Последний ритуал, в котором ей приходилось участвовать, закончился отвратительно. Сейдж думала, что с тех пор близко не подойдет ни к одному кругу, но здесь, если ее Дар вдруг убьет мертвецов или лично Адама, это только сыграет всем на руку. Но не убьет, конечно, это было бы слишком просто.
Первая цепочка круга – из обычных ведьм, уже стоит наготове. Троице некромантов помогают пробить туда дорогу – парочка стражей, двое оборотней и, к удивлению Сейдж, два меха – один огромный, расшвыривающий зомби мощным ударами, а другой размером с человека, быстрый и юркий, то мелькающий близко, то исчезающий из поля видимости. Ведьмы, охраняемые целым кордоном и альтеров, и доков, расступаются в стороны, пропуская некромантов вперед. Сейдж едва заметно кивает Клэр, стоящей во главе круга. Кивает сестре, но Элли, скользнув по ней обеспокоенным взглядом, быстро переводит его на стоящего рядом с Найтвинг Тейна. Сейдж не обижается – только невесело ухмыляется и встает в центр круга.
Они втроем не держатся за руки, да и стоят для этого слишком далеко. Некромантам не нужна связь с другими – они всегда сами по себе, черпают силу из того, что вокруг них. Человеческое тепло, пусть и близкое, сейчас будет лишним. Сейдж прикрывает глаза и поначалу ей кажется, что ничего не происходит, а затем тело как будто наполняется тугой, чужеродной энергией – это ведьмы внешнего круга наладили канал и теперь передают им троим все, что могут передать. Поначалу Найтвинг задыхается от нахлынувшей силы. Она чувствует все вокруг – чувствует, как лихорадочно быстро бьются сердца ведьм круга, и как нарочито медленно бьются сердца некромантов – живых и мертвых одновременно. Чувствует, что вокруг просто океан мертвой энергии; она неосознанно тянется к нему, жадно пытаясь загрести как можно больше, и ощущает, как Тейн и Кайден делают тоже самое. Вокруг ведьминского круга образуется глухая зона – мертвецы обходят ее, словно натыкаясь на стену, будто инстинктивно боясь подходить ближе, хотя страх им неведом в принципе. А Сейдж все продолжает черпать энергию – и мертвых, и живых, - уже с какой-то злостью, яростно вырывая ее у других. Она открывает глаза и не просто чувствует – видит, как чужая сила потоками тянется к ней, мелькает вокруг разноцветными пятнами.
Зов Кая Сейдж не то чтобы слышит, скорее, тоже ощущает где-то на уровне инстинктов как аккуратный, но настойчивый стук. Она встречается с ведьмаком взглядом, видит немой укор, и ощущает себя так, словно на нее вылили ушат воды. Ведьмы во внешнем круге корчатся от усилий, не справляясь с потоком, и Сейдж поспешно бросает тянущиеся к ней цепочки. Дышать становится легче, собственническая жадность отступает в сторону, но энергии все равно столько, что судорожно дрожат руки. От того, что можно сделать с таким количеством сил, у Найтвинг кружится голова. Идеи пробегают одна за другой: ей кажется, что сейчас она может перевернуть горы и высушить моря, если захочет, но от мыслей ее отвлекает вдруг назойливое прохладное ощущение где-то у солнечного сплетения. Сперва Сейдж только отмахивается от него, но ощущение усиливается, колючими иголками расползается по всему телу, перехватывает горло и вдруг прежней энергии начинает не хватать. Она утекает, как песок сквозь пальцы, - быстро и бесполезно.
Найтвинг переводит испуганный взгляд на Тейна – тот побледнел и сцепил зубы, но больше понять по его лицу ничего не удается. Кайден явно напряжен – у него сведены брови, а губы шепчут что-то невнятное на отдаленно знакомом языке. «Рамента», - догадывается Сейдж, и с трудом улавливает только отдельные слова – «кровь», «жизнь», «смерть». В их связке – связке троих, подпитываемой целым кругом, - Найтвинг чувствует кого-то чужого. По цепочке проносится волна даже не злости – бешенства, смешанного с болью, непониманием, страхом. Сквозь мутный туман в голове Сейдж понимает, что это Адам. Она чувствует его как часть самой себя. Он, видимо, не может этого не заметить, потому что к калейдоскопу эмоций добавляется раздражение. Совсем рядом раздаются испуганные голоса солдат, кто-то невнятно кричит, а Кайден хмурится еще больше и говорит как-то жестко, словно забивает гвозди в крышку гроба. Каждое резкое слово как будто бы выдергивает из Сейдж части ее самой – это больно до слез, но, закусив губу до крови, она терпит, потому что в двух шагах стоит испытывающий тоже самое Тейн, вокруг нее целый круг ведьм, а рядом люди, которых она не может подвести.
Энергии ведьм явно не хватает – кто-то из них падает, на место вышедших из строя встают другие, но даже этого мало, чертовски мало. Найтвинг отдает всю себя, Дар едва теплится в ее груди, растраченный уже полностью. На какое-то время ей вдруг становится неожиданно легче, как будто с плеч подняли неподъемный груз. Сейдж успевает сделать пару удивленных вдохов, а затем слышит, как хрипит рядом Тейн, опускаясь на колени. Найтвинг мгновенно понимает, что произошло.
- Не вздумай, Кай! – кричит она со злостью, пытаясь перекрыть шум боя вокруг. – Ты убьешь его, вы не выдержите вдвоем. Верни меня в круг, слышишь?!
Кайден смотрит на нее несколько долгих секунд. От прежнего беспечного ведьмака, которого обычно мало кто воспринимал всерьез, не осталось ни следа. В его глазах Сейдж видит все те годы, что ему довелось пережить; все те смерти, что ему довелось повидать. На нее смотрят глаза не человека – божества, древнего, как сам мир, и на какой-то миг Сейдж становится невыносимо страшно. А затем Кай обреченно качает головой, на плечи Найтвинг снова падает груз, придавливающий ее в буквальном смысле к земле – она падает на колени как до того Дарквуд, - зато Тейну становится дышать легче.
Ей кажется, что проходит вечность. Энергия ведьм круга перекачивается через нее прямиком к Каю, и ее собственного Дара уже не хватает, чтобы ее переработать, окрасить цветные ленты чужой силы в черно-белые, пригодные для некромантии цвета. Кайден морщится, часть усилий ведьм явно идет в пустую – непригодная энергия просто растворяется вокруг. Сейдж делает глубокий вдох, как ее когда-то учила бабушка, закрывает глаза, и мысленно как будто открывает в себе один замок за другим. Медленно ведет в стороны засовы, проворачивает ключи, поднимает рычаги. Нервно сглотнув, Найтвинг открывает ту самую запретную для любой ведьмы дверь, и энергия хлещет из нее через край – уже не Дар, а сама душа. Рядом снова стонут те, кто стоят в круге, но на них Сейдж не обращает внимания, уже не время для сантиментов – она с силой дергает на себя остатки того, что еще может вытянуть, передает, что может, Кайдену, часть пытается влить в хрипло дышащего рядом Тейна. И когда ее сила вот-вот уже подходит к концу – Найтвинг чувствует в этот момент, как на правое плечо ложится тонкая ладонь Мэллори, а на левое – крепкая и мозолистая рука Джеймса, - перед глазами вдруг вспыхивает белым, цепочка ведьм даже не то чтобы рвется – скорее лопается с оглушительным звуком, оставляя в ушах мерзкий, неприятный звон словно от контузии.
Проморгавшись от цветастых пятен, Сейдж понимает, что сидит на земле, уперевшись руками, чтобы не упасть. Осторожно она садится на пятки, с трудом удерживаясь от желания потереть глаза. Вокруг суетятся люди – медики, видимо. На шатающихся ногах к ней подходит Элли, осторожно кладет ладонь на ее плечо, словно повторяя движение их общей бабушки.
- В порядке? – глухо спрашивает сестра, тяжело дыша. Сейдж едва хватает сил, чтобы кивнуть, но Элли этого вполне достаточно – с трудом она подходит к неподвижно лежащему на земле Тейну, осторожно переворачивает того на спину, склоняется ниже, проверяя, дышит ли, но видно, что делает она это все для проформы – видимо, через их связь чувствует, что все и так в порядке, поэтому Элли просто кладет его голову себе на колени и мерно поглаживает по волосам.
Сейдж отводит от нее взгляд, видит перед собой Кайдена, тоже опустившегося на землю, и даже не идет к нему – на это у нее уже просто нет сил, - а скорее ползет, судорожно подтаскивая себя вперед на обессиленных руках. А, приблизившись, вжимается всем телом, прижимает к себе, слепо целует то в лоб, то в щеку, в шею, пока, наконец, Кайден не подставляется сам под ее лихорадочные поцелуи. Искры перед глазами, слабость в ногах и головокружение – все оно явно не от того, что Кай ее целует. От этого ей, наоборот, ненамного, но становится легче. Это помогает ей понять – все позади. Они победили, они выжили, уже в который раз умудрившись обыграть благосклонно улыбающуюся им смерть.
