Каждый раз, когда кто-то при Джоб говорил слово “быстро”, она лишь ухмылялась и рисовала на лице выражение сродни снисходительному: “ну-ну”. При Сэмми нечто подобное она изображала достаточно часто, введя с ним поведение bad-ass почти в такую же норму, как бесконечные попытки смутить по отношению к Доджеру. Между этими двумя в системе ценностей и восприятий Хикари было нечто общее - она чувствовала себя рядом с ними свободной и, пожалуй, крутой. То ли в силу сходства в возрасте, то ли просто потому, что ей позволяли, но, так или иначе, не-совсем-людей, с которыми ей было до того комфортно, она не могла не считать друзьями.
- Эмми опаздывает, - будто извиняясь пожала плечами Джоб прямо перед тем, как ушел Сэмми. Её пока некому было подменить, так что смена затягивалась, но перспектива готовить напитки этим парням радовала больше, чем кому либо еще. Неплохой такой выходил повод для игнорирования других клиентов - бармейд официально была занята.
Она быстро (действительно быстро, в отличие от некоторых) достала под коктейли стаканы, наполнила их льдом, добавила немного содовой и замелькала разноцветными бутылками, заливая их строго, без халтуры отмеренное содержимое в шейкер. В “Объятья”, будто вспоминая об оставшемся на дне Тихого океана предшественнике “Вечности” входил ром, сглаженный сладким creme de cassis, но особую изюминку коктейлю, конечно придавал специальный, сделанный не без магической помощи ингредиент. Джоб не знала, кто его готовил для близняшек, как не знала и его состава. Она знала лишь, что поставляют зелье только к ним в клуб, и каждый раз, когда открывала непременно деревянную пробку, чувствовала, будто из недр бутылки на неё дышат свежестью нетающие снега высоких гор, которых она никогда не видела, а по телу разливалась нега, будто от Солнца с пляжа тропических островов, на которых она никогда не была. В разведенном состоянии эффект был не таким сильным, но все равно - магическим. Шейкер хромированным боком мерцал в её тонкой руке с россыпью браслетов, пока она развлекала своего провинциального гостя.
- Экскурсии по городу - это ко мне. По крайней мере, касаемо Бруклина. I’m a Brooklyn baby, - напела Хикари бесподобно старую песню, вспомнила её текст и сглотнула. Она, безусловно, была до одури рада и обоим друзьям, и неожиданно появившемуся Каллену в частности, но при всей банальности лирики, в ней чуялось нечто похожее на Хикари, на её отношение к Жаку и новому ковену. В идеализированном варианте, конечно, до того не соотносимом с реальностью, что становилось пронзительно грустно. Джоб тряхнула головой, еще два раза, прозвенев браслетами, перевернула шейкер, разлила неоновую жидкость из него поверх льда и содовой в два изящных харрикейна и покрутила по три раза по часовой длинной серебряной ложечкой. Эстетичная веточка мяты с боку, две трубочки - полупрозрачная и черная. Лишние украшения только отвлекали от вида коктейля, в самой глубине которого будто бы сами звезды играли в прятки между гладкими боками кубиков льда. Надо было гнать от себя дурные мысли.
Прискакала вечно опаздывающая Амалия, на ходу выкрикивая извинения в сторону Джоб и затягивая разноцветные афрокосы лентой в тугой узел. Теперь вампирша была официально свободна, а потому, пока они с волчонком дожидались своего эпатажного друга, налила себе выпить тоже. Ничего вычурного - просто водки со льдом, хотя бы потому, что потребленный ей в баре алкоголь всегда вычитался из её зарплаты.
- Знаешь, Пушистик, твой приезд, вообще-то похож на дань справедливости. Я столько раз была у тебя на родине, а ты ко мне выбрался впервые.
Лучший способ вернуть себе настроение заключался в том, чтобы не думать о вещах, тебя расстраивающих. Поэтому Хикари сосредоточилась на водке, на смазливой мордахе Доджа и на том, чем поразить этого мелкого провинциала здесь, в не самой благополучной, но бесконечно ей любимой части Большого Яблока. Она ни разу не кривила душой, когда называла себя “деткой из Бруклина”. Её родители, при всей продолжительности их жизни, вернулись на поверхность после войны почти нищими. Ни статуса героев войны, ни вековой клановой истории с традиционными землями, за которые можно было пободаться с государством, ни исключительно востребованных навыков. При общей неглупости и сплоченности остатков ковена им не пришлось собирать себе жилье из коробок в Квинсе, но о Манхэттене они могли разве что мечтать. Поэтому Бруклин. Разноплановый, так и не научившийся за века нормально застраивать себя, шумный и тесный Бруклин. Боро, где Джоб ждала муниципальная школа, полудворовая жизнь, работа в баре и, вероятно, не самая лучшая компания. За двадцать два года здесь она выучила местность на всех уровнях и теперь мысленно, размазывая привкус спирта по небу, рисовала перед собой гипотетическую карту достопримечательностей, остановившись на одном.
- Я предлагаю для начала сходить на Вилли. Что скажешь, Сэмс? - по столешнице к только-только вернувшемуся ведьмаку подъехал его стакан с коктейлем. - Он все еще стоит огороженным, но охранники забили дежурить у него где-то полгода назад, а от бродяг, наркош и прочей шушеры здание охраняют какие-то государственные заклинания. Но если ты с ними справишься, то вид оттуда открывается охеренный. С верхней площадки весь Манхэттен как на ладони и большая часть районов здесь. Меня папа водил в детстве, когда небоскреб еще собирались перестраивать, и он там был как-то завязан в делах.
Хикари кивнула, вспоминая свое первое знакомство с выкрошившимися от времени скульптурами пеликанов и сов, с тяжелой кладкой на стенах и огромными, будто нависающими над тобой часами на смотровой площадке, где гуляла помесь океанских и речных ветров, а тяжелые, подернутые ржавчиной массивные стрелки даже сквозь огораживающую их для безопасности сетку внушали опасение, как часть давно пришедшего в негодность механизма. Наверно, она кривила душой, когда думала, что хочет показать это место и город оттуда Пушистику, куда вероятнее, ей хотелось туда вернуться самой.
*Brooklyn Baby
**Вилли
