NEXUS: 2087 |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » NEXUS: 2087 » ЛИЧНЫЕ ЭПИЗОДЫ » [p. 17] your body is a battleground
----------------- YOUR BODY IS A BATTLEGROUND -----------------
JOEL RIED, LILITH HARTMANIS
» ДАТА:
02.07.2087» МЕСТО:
Нью-Йорк, отель "Bare Grace"» ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ:
Все тайное становится явным. Даже сапрессоры. Особенно сапрессоры. Особенно если иметь дело с ведьмой крови. Много лет как.
Отредактировано Lilith Hartmanis (2016-10-13 23:07:38)
- И все же я не вижу причин для назначения столь сильнодействующих препаратов. В Вашем случае показано общение с психотерапевтом, возможно назначение антидепрессантов для коррекции эмоционального состояния… - доктор говорит ровным, хорошо поставленным голосом и излучает уверенность всем своим видом - от кончиков хорошо подстриженных, с импозантной проседью волос и очков в дорогой, стилизованной под начало века оправе (Джоэл ни секунды не сомневается, что в действительно это не очки вовсе, а современный медицинский визор - данные медицинской карты, температура, сердцебиение, все в реальном времени и без прерывания зрительного контакта) и до подошв также косящих под старину ботинок ручной работы. И кабинет под стать своему обитателю - даже ВИ-помощница имеется - хорошо отлаженная, с мягким женским голосом без всякого намека на механические нотки. Все чрезвычайно профессионально, очень представительно и неприлично дорого. Дамочки из высшего света, типичные пациентки доктора, должно быть просто текут от всего этого. Джоэл же чувствовал себя здесь дворнягой с улицы, нариком, выпрашивающим у барыги очередную дозу. И ненавидел этого типа в белоснежном халате настолько, что уже обжег себе обе сцепленные ладони - слабая электрическая искра не оставила бы следа на первый, второй или даже десятый раз, но она пробегала между ними, наверное, уже в семисотый.
- А мне то казалось, что каждая ведьма, достаточно социально ответственная для того, чтобы отказаться от своего Дара, может рассчитывать на уважение и всяческую поддержку со стороны системы здравоохранения… Вы же поощряете химическую кастрацию для педофилов, - искорка поочередно впивается в ладони, помогая правильно расставлять акценты в речи. Врач качает головой и всем своим довольным и сытым видом выражает сочувствие, искреннее как политические обещания Рида старшего.
- То, что Вы сейчас сравнили себя с преступником, мистер Рид… Джоэл, указывает на степень Вашего презрения к самому себе и собственным… талантам. Представители гомо венефика уже достаточно давно являются полноценными членами современного общества, и ни у кого, в том числе и у меня не стоит задачи ограничивать их - Ваши возможности только потому, что произошел единичный инцидент…
- О котором я не имею права с Вами беседовать.
- О котором Вы не имеете права со мной беседовать, но который, очевидно, является для Вас значимым и даже травмирующем событием. При последовательной и аккуратной работе со специалистом, я уверен…
Джо протестующе поднимает обе руки - слушать весь этот бред про инциденты, психологические травмы и то, что в жизни бывает всякое, по десятому кругу он не подписывался. И то, как меняется взгляд врача при виде свежих ожогов (по стеклам очков пробегает легкая рябь, визор, видимо, пытается сканировать изображение и внести в карточку новую информацию) не вызывает ничего кроме злорадства.
- У моей сестры шестилетний ребенок, док. И она сейчас разрывается между желанием взять меня к себе под крышу - потому что все тут поголовно советуют мне не сидеть в полном одиночестве после "инцидента" о котором никто из вас ровным счетом ничего не знает, но все почему-то уверены, что понимают кто я и как себя чувствую - и страхом в один прекрасный момент проснуться посреди горящего дома. Или получить электрический разряд в сердце, разбудив меня среди ночи или не вовремя положив руку на плечо. Это Вы тоже понимаете? Или новообращенному оборотню, боящемуся растерзать своих домашних, Вы тоже посоветуете сходить к психотерапевту?
- Уважаю Ваши доводы, Джоэл, однако и Вы должны понимать, сапрессоры - это не выключатель, который просто сделает Вас обычным человеком. Способности гомо венефика неотделимы от работы Вашей нервной системы и даже самые современные препараты могут вызывать самые разные побочные эффекты, как в самом начале приема, так и в долгосрочной перспективе. Корректировать курс, дозировку, принимать решение о продолжении или прекращении приема можно только под наблюдением специалиста. Поверьте, передозировка, равно как и резкое прекращение приема Вам совершенно не понравится. К тому же едва ли это поможет Вам с Вашим "инцидентом"…
***
джинсы, беговые кроссовки на босу ногу, темная толстовка с капюшоном, натянутая поверх простой белой майки. Все порядком сырое
20:58. 20:59. 21:00…Электронные часы, переведенные в режим проектора, выводили на потолок гигантские ярко-красные цифры. Все, кому случалось хоть раз побывать в квартире Джоэла ненавидели эти часы - и их владельца за манеру внезапно включить их. Смотришь себе ужастик, пьешь пиво, чуть поднимаешь глаза вверх- и на тебя оттуда пялятся гигантские светящиеся нули, к примеру. Или открываешь ночью глаза, а там… Риду же часы нравились: лежишь себе и смотришь, как утекает время. Убаюкивает. Сегодня время утекало слишком медленно, наверное, потому, что Джоэл не спал уже часов 36. С того самого момента, как его гребанному начальнику-напарнику-мистеру "я знаю, что лучше для дела" Кроссу хватило его шерстяных мозгов на то, чтобы забрать его сапрессоры. "Дело оказалось серьезнее, чем я думал," - сказал он. "Без твоей магии здесь не справиться", - сказал он. "Я уверен, что ты все сделаешь как надо, Рид," - заявил он, потянувшись похлопать напарника по плечу, и получив электрический разряд, от которого волосы на голове встали дыбом. Или он говорил что-то другое, а может быть вообще ничего не говорил и не делал, просто забрал ампулы с сапрессором и подменил их пустышкой. Потому что "нужно-для-дела-ты-молодец-я-в-тебя-верю". Мир, дружба, взаимопомощь, миссия. На адреналине и злости Джо дотянул до конца задания даже не поморщившись. Не до того было, да и Доминик не соврал, говоря о том, что даже с магической поддержкой придется жарковато. Справился. Вернулся. Не прекращая злиться опрокинул пару банок энергетика чтобы написать отчет, швырнуть его на стол Кроссу, послать его лесом с предложением "добыть ему новые ампулы через пару дней" - старые они все-таки похерили на задании, и потребовать выходные. Поехал домой, выключил служебный коммуникатор и завалился на кровать. Ждать не пойми чего.
Почему-то он думал, что будет больно. Даже очень больно, как пишут в учебнике по наркологии - ничего хорошего, конечно, но боль была чувством простым и вполне понятным. Можно перетерпеть. Можно выть в голос и кататься по полу - в доме для альтер-сотрудников АРИ хорошая звукоизоляция, да и полицию вызывать никто не станет. Можно нагнаться алкоголем пополам с обезболивающими, вколоть себе что-нибудь из богатого арсенала. Можно даже позвонить сестре - она сорвется с дежурства, поставит капельницу. После будет мучительно стыдно, но… В общем, Джоэл не боялся боли. Но ее и не было.
Было другое - он не мог заснуть, но иногда все же, видимо, проваливался куда-то, потому что цифры на потолке вдруг создавали номера, не встречающиеся на часах. Его трясло, но не как в лихорадке, а словно бы через тело раз за разом пропускали электрический ток. Это могло быть даже приятным - бьющая через позвоночник чистая сила, если бы не нарастающее беспокойство, батарейка, засевшая где-то глубоко внутри и требующая вскочить, бежать, расшвыривать вокруг молнии, делать хоть что-нибудь.
Он уже не мог лежать - скатился с кровати и нарезал по комнате круги, врезаясь в мебель и переворачивая все вокруг. Хотелось пить. Первый стакан выскользнул из трясущихся пальцев, второй - взорвался в руке множеством осколков. Несколько секунд он с наслаждением слизывал с ладони струйки крови - кто бы мог подумать, что вкус покажется таким приятным, а потом в панике заливал разрезанную ладонь и собственное саднящее горло виски из бутылки, даже не замечая, что режет о те же осколки босые ноги.
В квартире ему уже было тесно. Нужно бежать. Остановка - смерть, остановка - хуже смерти. В груди за ребрами нарастает горячий ком и ему тоже тесно в костяной клетушке. Прочь, прочь отсюда. Мозг еще помнит, что надо одеть кроссовки и натянуть толстовку, руки знают, как расправиться с чередой замков, зеркалу в прихожей просто не повезло.
Джоэл не знал, сколько времени он шатался по улицам - в Нью-Йорке всю ночь горят огни и носятся автомобили и флайкары. Иногда на темной стене дома или под ногами он видел красные цифры со свои домашних часов, но уверенности в их правильности не было. Он запомнил заднее сидение ночного электробуса из ниоткуда в никуда, и каких-то бомжей с нижних ярусов, жгущих мусор в металлической бочке , точь-в-точь как в фильмах про начало века. При его приближении огонь загудел и взметнулся на пол метра вверх, а бомжи предпочли убраться подальше. Где-то в том районе он опять что-то пил, и, кажется, дымил, хотя и не помнил, откуда взялись сигареты. Он запомнил и фонтан на куда более презентабельном ярусе города - как он туда добрался? В этот момент жар под кожей стал совершенно невыносимым, словно его тело сейчас вспыхнет как факел, и свалиться в фонтан показалось не такой уж плохой идеей. Из фонтана его выволокли двое полицейских, совершенно не ожидавших, что ночной дебошир окажется сопротивление. Но он оказал - инструктор АРИ мог бы гордится успехами ученика - и сбежал даже не схлопотав пулю. Потом он шатался еще где-то, налетел на какого-то парня, который предпочел не связываться. Сидел в каком-то парке. Кажется, снова что-то пил. И бежал, бежал, бежал, потому что иначе горели вены и плавились кости и взрывались лампочки городских фонарей поблизости.
Он не знал, как и когда оказался у входа в "Bare Grace" - в здравом рассудке он ни за чтобы не явился к Лилит в таком виде и состоянии, но его вконец сбрендивший автопилот почему-то решил, что здесь ведьмаку самое место. Одежда его успела подсохнуть и не выглядела мокрой снаружи, но в кроссовках хлюпало, и майка под толстовкой облепила кожу как объятия мертвеца. Джо смотрел на расплывающиеся перед глазами буквы вывески - время от времени между ними вспыхивал алый циферблат часов - и старался не смеяться. В горле щекотало, и потом, это и впрямь было смешно, но он чувствовал, что не остановится, начав. Будет смеяться пока не задохнется, закашляется и потом будет кашлять до тех пор, пока не выплюнет на мостовую окровавленные ошметки легких. Тоже вариант.
В гостинице его не остановили - а ведь он так надеялся на это. Незнакомый, видимо, новый, охранник двинулся было, но его жестом остановил администратор. Персонал в "Bare Grace" менялся не часто и даже несколько месяце спустя его здесь помнили. Знали куда идет среди ночи и не останавливали. Несмотря на внешний вид и нетвердую походку. Только очень внимательно смотрели в след. На руках плясали молнии, и не придумав ничего лучше, он замкнул цель через самого себя и охнул - разряд оказался сильнее, чем он думал. Впрочем, не настолько чтобы навредить - и то ладно. Лампочка под потолком мигнула, но выдержала близость магии.
В коридоре по дороге к номеру Лилит у Джоэла в последний раз мелькнула здравая мысль повернуть назад. Убраться отсюда, с этажа, из здания, а потом заползти в ближайшую подворотню и постараться там не сдохнуть. Или хотя бы ничего и никого не уничтожить в процессе. В ту же секунду, словно отвечая на эту мысленную попытку к бегству, будто бы сам собой вспыхнул рукав его толстовки. Отсыревшая ткань занималась очень неохотно - и Рид несколько секунд непонимающе созерцал ползущие вверх по предплечью язычки прежде, чем, матерясь, начал сбивать пламя. Хорошо еще что пожарная - или, если уж на то пошло, магическая сигнализация не успела среагировать… Обожженная рука болела - или дело было не в ожоге, просто мозг решил вдруг обработать ту информацию, что прежде успешно игнорировал - ныла шишка на лбу, полученная при ударе о бортик фонтана, пульсировал болью бок, по которому пришелся удар телескопической дубинки - даже странно, что копы не использовали шокер или станнер, видимо слишком растерялись, щипало и тянуло исполосованную осколками стакана ладонь… Перенапряженные мышцы скручивало судорогой, кожа и кровеносные сосуды горели, череп готовился расколоться пополам как орех. Рид чувствовал, что снова соскальзывает - в переносном смысле, в бред и морок, впрочем, и по стене вниз тоже. Рванулся вперед, путаясь в подкашивающихся ногах, приложившись о дверь номера Лилит не только кулаками, но и головой.
- Лилс! - она убьет его за то, что он среди ночи колотится в ее дверь и орет дурным голосом сокращенный вариант ее имени… И хорошо, что убьет - эта перспектива вовсе не казалась воспаленному сознанию Джоэла такой уж ужасной, по крайней мере по сравнению с тем, что Хартманис могла попросту не открыть дверь.
- Лилит…
Рид пропустил момент, объясняющий как он оказался внутри номера, и по лицу ведьмы - она здесь, по крайней мере она здесь, - сложно было прочитать, открыла ли она ему дверь сама или он умудрился к ней вломиться или дело было как-то еще. Да что там, он и собственные эмоции, собственные ощущения уже не мог разобрать, равно как и понять, зачем он пришел.
- Пожалуйста, Лилит, прошу, - Джоэл потянулся к ней всем телом, еще даже не понимая, что ему от нее нужно. Боль вновь поутихла, забилась куда-то под грудину, задавленная невыносимым потоком других мыслей и ощущений. Слишком много всего для одной головы, одного глупого человеческого тела...
- Пожалуйста… - что? вылечи меня, добей меня, поцелуй меня, прогони меня, объясни, что со мной. Дай дотронуться, обнять, запустить пальцы в кожу, в мышцы, вцепиться, до боли, которую ты все равно не чувствуешь. Вскрой мне вены, выдери сердце, сломай кости. Приласкай. Убей. Только прекрати это, прекрати, прекра… Слишком много всего - магии, мыслей, силы, боли…
- Помоги…
Отредактировано Joel Ried (2016-10-17 00:53:00)
Черный шелковый комплект для сна, состоящий из коротких шортиков и украшенной кружевами майки
Лилит привыкла к этому отелю. Когда-то они останавливались здесь еще с отцом - когда и в помине не было разросшейся сети, когда альтер-люди только начинали взаимодействовать с людьми обычными, входить в их жизни, делить с ними города, работу, бизнес. Ну, официально и открыто, не как раньше, под чужими именами и личинами. Тогда принадлежащее демонам заведение казалось хорошим вариантом. Демократичным, но демонстративно своим, в противовес опасливым к незнакомцам, владеющим силой, людям в форменных ливреях элитных отелей.
Отца не стало, а привычка плотно въелась в плоть и кровь. Один и тот же адрес, даже номер почти всегда один и тот же, как будто хозяева знали и ждали. Впрочем, знали и ждали, конечно же, информация внутри Семьи распространяется по каким-то своим, непостижимым каналам, которые подчас быстрее любых современных средств связи. Здесь ведьма чувствовала себя в безопасности и как будто даже дома. В одном из немногих мест, где не нужно было скрываться и изображать из себя что-то, чем ты не являешься: достойного гражданина этой паршивой страны, осточертевшей своей ура-толерантностью, но все еще мертвой хваткой сжимающей горло ограничениями. Ей не были приятны вампиры, вцепляющиеся острыми клыками в вены своих жертв, или оборотни, выгрызающие из мягкой человеческой плоти изрядные куски, но все это оставалось за закрытыми дверями. Политикой заведения была вседозволенность, которую не стоило выставлять напоказ, чтобы не тревожить покой других гостей. Немного вежливости по отношению к тем, кто хоть в чем-то разделяет твои воззрения.
Впрочем, гомо сангвис были для нее всего лишь тупыми кровососами, а перевертыши обычными животными. Кем-то вроде слабоумных и слабосильных дальних родственников, которых приходится терпеть и жалеть, но никак не любить. Во всяком случае, они не были людьми. Не этими жалкими созданиями, пригодными лишь под нож.
Лилит привезла зелья. Много. Нельзя было сказать, что слишком, на изготовление отваров в промышленных масштабах у нее просто не было времени, да и это привлекло бы пристальный интерес коллег по Академии, но вполне достаточно, чтобы удовлетворить какие-то свои, загадочные нужды близняшек, как всегда, рассыпавшихся в шуточках, комплиментах, подколах - но не объяснениях. Да и не нужны были эти объяснения, все подпольные дела Семьи, если они не касались темной магии, были ведьме мало интересны. Ну и если они не касались младшенького из братьев, в какое бы дерьмо тот ни вляпался в очередной раз. Нет, правда, Каллахан с его оружейными заводами был не худшим вариантом, даже по-своему честным и благородным - этот хотя бы не вырвет печень голыми руками, скорее, вежливо пустит пулю в лоб.
Но Сэмми, разумеется, еще получит по шее. Фигурально выражаясь.
Не разобрав вещи, лишь приняв горячий на грани выносливости душ, ведьма забралась под одеяло и уснула. Она должна была приехать раньше, еще вчера вечером, но неожиданная авария на дороге спутала все планы, а бюрократические проволочки отъели приличный кусок времени. Страшно подумать, как долго длилась вся бумажная волокита, когда она была и вправду бумажной, без участия виртуальных интеллектов. Машину было жаль лишь потому, что когда-то ее купил отец как подарок на выпускной. За это судью следовало бы уничтожить, но Лилит продолжала играть роль законопослушной и во всех отношениях приятной женщины, склонной огорчаться из-за каких-то происшествий, а не убивать. Скучно. И противно.
Она успела проспать каких-то несколько часов, когда ее подкинуло на кровати смутным ощущением тревоги. Беды. Это были даже не охранные заклинания, они дали знать о себе позже, просто что-то кольнуло за грудиной, как бывало, если происходило что-то плохое с кем-то из ее семьи. Это совершенно точно не был Кайден - натянутая нить от якоря к некроманту ощущалась совершенно по-особенному, да и что с ним случится, с тысячелетним колдуном, который переживет еще не одну империю. И не Сэмсон - чары на нем отдавали зудом на периферии, но никак не сердечной болью.
Или это все можно было списать на нервы и бурное женское воображение, которое постфактум называют предчувствием - но кем бы они были, где бы они были, ведьмы, если бы предчувствиям не доверяли?
За секунды до удара в дверь, до зовущего голоса, осознание наконец-то пришло и заставило насторожиться. Вечно с ним что-то не так, но иначе, чем с братьями, и относилась она к нему иначе. Без названия, без ярлыков, о которых не хотела думать, говорить и вообще что-то знать.
Лилит торопливо открыла дверь, пока пребывающий в явном неадеквате Рид не перебудил весь отель, и сделала шаг назад, впуская его внутрь - едва ли он вообще осознавал, что делает, рыская безумным взглядом по едва освещенному приглушенными лампами номеру, по едва одетой женщине и по каким-то своим ориентирам.
- Что ты... - творишь? Осекшись на полуслове.
Не спуская с него глаз, плотно закрыла дверь и педантично щелкнула замком, отступила на шаг, оглядывая картину целиком.
Ведьмак сейчас был весь какой-то несуразный, нелепый, надломленный. Жалкий - это определение пришло с каким-то удивлением и горячим отрицанием. С ним несомненно что-то происходило, но вот сейчас, на первый взгляд, она не могла определить, что это - наркотики, какой-то колоссальный нервный срыв или чье-то хитрое проклятие, выворачивающее мужчину наизнанку.
Прохладные руки обхватили его лицо - для этого пришлось тянуться вверх, настолько он был выше. Ладони сдавливают виски, большие пальцы упираются почти в самые глаза, больше переключая его внимание на внешний раздражитель, переключая на себя, чем действительно имея какое-то значение для диагностики. Для того, чтобы понять, что с ним происходит.
Она поняла - и ощутимо передернулась всем телом. От омерзения.
Она ожидала чего угодно, только не сапрессоров. Ожидала и была готова понять и простить. То, что Джоэл балуется наркотиками и злоупотребляет рецептурными препаратами, ведьма давно знала, но не слишком беспокоилась по этому поводу, не видя пока особой угрозы. Чем бы дитя не тешилось, а последствия она может излечить. Если же любовник приблизится к опасной грани, она просто остановит его. Дивная самоуверенность книжной девочки, прекрасно знающей магию, но не знающей реальный мир.
Это же было...мерзостью. Дрянью. Унизительной и не имеющей права на существование.
Когда-то давно, с предложения штатного психолога, с одобрения родни во главе с отцом, ее саму накачали легкой версией препарата. Накачали, стремясь показать, что в мире есть не только колдовство, что и без него как-то живут люди. Лилит едва не сошла с ума, ощущая, что из нее вырвали кусок, и она умирает, умирает, кровоточит и зияет страшной пустотой внутри, от которой некуда деться, которая заставляет метаться по комнате, биться в стены, а после просто скулить, сжавшись в комок. Магия слишком глубоко проникла в нее, въелась, впиявилась. Лилит была порождена магией, и без нее не мыслила существования, и, наверное, покончила бы с собой, продлись это чуть дольше. Эксперимент прекратили в срочном порядке, признав провальным. Ведьма Хартманис никогда не сможет без своей силы.
И никогда не поймет тех, кто готов принимать эту дрянь, которую она считала в лучшем случае порождением карательной психиатрии. Отвратительным изобретением людей, трусливых скотов, пытавшихся выиграть войну. Не могущих противопоставить венефика ничего, кроме своей химии и своих механических игрушек.
Для Лилит этот поступок, прием этих препаратов был сродни предательству. Своего вида, своей магии, себя.
То, что ведьмаки становились стражами, было не так страшно. Плохо, но не смертельно, потому что они все еще принадлежали Изнанке. Как Джерард, как его старший сын. Когда же глотали эти колеса, кололи эти растворы, венефика лишали себя самой сути.
Еще немного - и Лилит просто ударила бы его по лицу. И потребовала убираться.
Но что бы ни происходило в ритуальном круге, скольких бы она ни принесла в жертву, для своих, для тех немногих, кого могла бы назвать своими, Лилит была в первую очередь целителем. Рефлексы которого буквально разрывали на части, причиняя боль, не физическую, а потому вполне себе ощутимую.
- Так, - выдох сквозь зубы. - Раздевайся.
Перехватывая контроль над двигательными центрами сначала совсем чуть, после наполовину, а потому уже и почти целиком, чтобы заставить его стянуть с себя мокрую одежду, больше похожую на половые тряпки, невесть откуда взятые. Заставить лечь в кровать - как на хирургический стол, обнаженного, беззащитного.
Не прикасаясь, пробежалась пальцами над головой, вливая порцию энергии. Не для того, чтобы поддержать, а для того, чтобы отключить, погружая в колдовское подобие комы, чтобы не чувствовал боли.
Хотя, вообще-то, стоило бы оставить его в сознании, чтобы болью наказать за глупость
Не так она представляла себе их встречу после долгой - шутка ли, с октября месяца - разлуки. Не так. Но рефлексировать совершенно не было времени и нужды. Нужно было работать, а это ведьма умела очень хорошо. Благо, нужные зелья были у нее под рукой, как и принадлежности. Не то чтобы она всегда таскала при себе флакончик-другой "Мисоги", Джоэлу просто повезло, завтра отвары отправились бы к Семье. Он, как всегда, был вовремя. И настолько фантастически не вовремя, как умел один только Рид.
Наркоман хренов, - раздраженно думала Лилит, вводя в его вену зелье, а после перебирая ладонями над телом, заставляя жидкость быстрее продвигаться по организму, связывая, втягивая в себя остатки всех тех химических растворов, которые он успел напринимать за последнее время. Сапрессоры, обезболивающие, стимуляторы, разнообразный алкоголь. Это было, вероятно, больно, и стоило ей ослабить чуть контроль над его сознанием, как он вздрагивал и ощутимо напрягался, и из непонятного милосердия ведьма погружала его еще глубже в темный и теплый обморок.
После провела лезвием по его запястью - и черная, смешанная с зельем и отравой кровь полилась в подставленную миску. Ее было очень много, пугающе много, придурок Рид успел изрядно пропитать свой организм всякой дрянью, и менять посуду пришлось не один раз. Пришлось даже колоть ему зелье для возмещения кровопотери. Шоковая терапия для одного отдельно взятого наркомана и идиота, которого следовало бы удушить. Или вышвырнуть за дверь. А не возиться сейчас с ним вместо того, чтобы сладко спать.
Закончив с очищением, занялась регенерацией. Можно сказать, что Джоэл стал как новенький. Каким давно не был. Излеченный, чистый. Измученный, но это уже однозначно его проблемы. Как измучилась и она сама, щедро вливая в него как собственное варево, так и силы. Потому что не могла иначе, даже если бы хотела.
Небрежно набросив на голого, но сейчас совершенно не возбуждающего мужчину простыню, Лилит долго умывалась и отплевывалась от желчи, подступившей к горлу. Потом убирала разгром в номере, не пожелав звать уборщиков, которым вот это вот все было видеть вовсе не обязательно. Привела себя в порядок и даже успела приложиться к виски из мини-бара, пока он лежал в отключке.
Когда Джоэл очнулся, она сидела на стуле у кровати - и смотрела неотрывно, внимательно и очень недобро. Кажется, он спросил что-то, окликнул по имени - Лилит не отозвалась, молча глядя куда-то на него и сквозь него одновременно, больше похожая на статую, чем на человека. Идеальную, холодную и взбешенную статую.
- Зачем?
После паузы, вполне достаточной, чтобы Рид успел осознать свое состояние и положение в пространстве, но не успел, например, повеситься.
В голосе совершенно явно слышалось отвращение.
Отредактировано Lilith Hartmanis (2016-10-15 14:23:18)
Сознание возвращалось к Джо медленно, волнами. Наверное, он просто не хотел просыпаться - плыть в темноте на грани яви сейчас, когда его больше не скручивало от боли, без бьющихся через край эмоций, было одуряюще приятно. Незаслуженное удовольствие - Джоэл уже достаточно очнулся для того, чтобы понимать, что ничего из произошедшего не было просто тяжелым сном, и что своим нынешним состоянием он может быть обязан только одному человеку. Точнее ведьме, которая никогда бы не простила, причисли он ее к роду людей наяву. Он пришел к Лилит Хартманис за помощью, и она помогла, хотя и не была обязана это делать - после всего, что он натворил в первую очередь с самим собой и своей ведьмачьей природой. И теперь у нее наверняка были вопросы, на которые, Рид знал, придется ответить честно, как бы неприятно это не было. Больше ему просто нечем было расплатиться.
Реальный мир встретил его расползшейся по всему телу усталостью, мурашками, пробегающими по коже там, ее касался едва уловимый сквозняк и жаждой. Последнее чувство, пожалуй, напрочь забивало оставшиеся два - пить хотелось просто неимоверно, причем не пива или виски, а простой воды. Но просить Лилит еще о чем-то после всего, что она уже для него сделала - Рид мог не помнить процесса лечения, но представлял себе масштабы - даже о такой вроде бы малости… Лучше просто сдохнуть.
Даже не открывая глаз, он чувствовал, что Хартманис где-то рядом. На магическом уровне или на физическом - не все ли равно? Притворятся спящим в ее компании не имело никакого смысла - так можно было дурить сестру или врача в больнице, но ведьма крови знала про его тело даже больше, чем он сам.
- Лилит? Кажется, я должен сказать "спасибо"… - судя по ледяному выражению лица, благодарности сейчас ведьму не интересовали. Ее вообще ничего, видимо, не интересовало, кроме ответа на один единственный вопрос:
- Зачем?
С момента их прошлой встречи, не говоря уже обо всем, что Джо натворил за последние несколько часов, произошло столько, что впору было бы переспросить, о чем именно идет речь, но ведьмак достаточно хорошо знал свою - кого? тетю? любовницу? целительницу? - чтобы не сомневаться. И не ввязываться в словесную игру в попытке соскочить с неудобной темы. Вот только ответить на такой вроде бы простой вопрос было безумно сложно даже сейчас, когда его мозг, память и сознание работали так ясно, как не работали уже очень давно.
Джоэл сел на кровати и подался вперед, обнимая колени. Кажется, в похожей позе много месяцев назад его обнаружила Ренн - только тогда он сидел в самом темном углу изрядно замусоренного дома, в окружении пустых бутылок и сомнительных препаратов. И вопрос, повисший в прокуренном и сыром воздухе, был тем же самым…
Зачем? Первым пришедшим на ум ответом было: "Я совершил ошибку", но едва ли Лилит удовлетворилась бы таким ответом. У ошибок тоже должны быть свои причины. Да и не считал ведьмак сделанное ошибкой. Ни в самом начале, ни потом, когда раз за разом превышал рекомендованные врачами дозы, менял этих самых врачей, потому что предыдущие в конце концов отказывались брать на себя ответственность и отказывались выписывать рецепты, когда находил людей, способных достать ему препараты в обход официальных правил - и плевать, что от старой формулы голова болела еще сильнее и приходилось горстями глотать обезболивающие просто для того, чтобы утром выйти на работу. Когда врал сестре, что у него все просто зашибись и не отвечал на сообщения Лилит. Даже сейчас он понимал, нет, чувствовал, что не мог поступить иначе. Ошибка была лишь в том, что не справился с последствиями сам.
Джоэл тяжело сглотнул - в горле было очень уж сухо - и посмотрел Хартманис в глаза. Без вызова, нет, на вызов он не имел сейчас никакого морального права, но с упрямством человека, желающего донести до строго обвинителя свою версию событий. Только вот как это сделать…
Он мог бы сказать: "Я думал, что так будет лучше." Только это тоже было бы враньем. Ничего такого он не думал, напротив, знал, что будет хреново. Так хреново, что хуже вообще некуда. Мог бы смалодушничать и перевесить часть вины на кого-нибудь еще - на старое начальство, которое санкционировало полную свободу действий, а потом открестилось от провала, свалив все на сотрудника-ведьмака, и на начальство новое, которое позволило ведьмаку экспериментировать со своими способностями даже в ущерб профессиональной эффективности, на врачей, выписывавших рецепты, даже на сестру, ничего не понимающую в ведьминском Даре и потому согласившуюся с его почти что самоубийственной затеей. Мог бы… Да много чего он мог бы сейчас сказать, но только не объяснить Лилит, что такого должно было случиться с влюбленным в собственный Дар ведьмаком за один короткий день, чтобы ему захотелось вытравить из себя малейшую способность колдовать.
- Мне было это нужно, - вот это, пожалуй, было похоже на правду.
- Я облажался, Лилс, сильно облажался. Недооценил риски. Провалил задание. Люди погибли. Мои люди, понимаешь? - он специально сделал ударение на "мои", потому что знал - само по себе слово "люди" для ведьмы Хартманис значит чуть меньше, чем ничего.
- Я терял контроль, и не мог остановиться… иначе. Я представлял опасность, - Джоэл выдохнул - перед глазами вновь и вновь, в обратном порядке и по кругу мелькали картинки воспоминаний. Полузаброшенный дом в глуши, логово, куда он забился чтобы потихоньку сдохнуть, обстреливая файерболами обнаглевших крыс и глуша память алкоголем и наркотиками. Взгляд Катиши (лучший вишневый пирог на всем восточным побережье), вдовы Брэндона, после похорон. "На твоем месте, Джо, я бы взяла свой пистолет, приставила себе к виску и застрелилась," - как будто он сам не думал об этом, трезвым и пьяным… Сами похороны, люди в форме, флаги на гробах. Сына Марии Веласко - мальчик чуть постарше Кайла остался круглым сиротой, и, толком не понимая половину происходящего, упорно пытался уцепиться взглядом за Джоэла - чуть ли не единственного знакомого ему человека в толпе этих серьезных и мрачных взрослых. Гудящее, разрастающееся пламя взрыва… Его передернуло.
Отредактировано Joel Ried (2016-10-17 01:03:19)
Обнаженный. Беззащитный. В чем-то даже трогательный. Так бы и удавила.
Могла бы спустить с лестницы самостоятельно, могла вызвать охрану и потребовать выкинуть бомжеватого вида мужика, выкинуть и никогда больше не впускать - но наполнила его по горлышко своей силой, самой собой, педантично залечивая даже самую крохотную ссадину, даже почти сошедшие следы от недельной давности синяков, которые этот человек умудрялся набивать, казалось бы, на ровном месте. Во всяком случае, так порой казалось Лилит, мало вникавшей в хулиганские похождения сначала угловатого подростка, потом внезапно возмужавшего защитника правопорядка - к нему она, на удивление, относилась чаще покровительственно и снисходительно, чем как к равному. Равными их делала только общая кровь. Если бы кто-то из Академии знал про их более чем тесные отношения, он бы не поверил.
Решил бы, что дело только в сексе. Во внешности.
Лилс плохо разбиралась в красоте, мужской ли, женской, для нее гармония была в единении с колдовством, но брат называл ее красавицей, и она верила.
Только лишь секс ей был не нужен. Хотя, в конечном итоге, все заканчивалось им. Или начиналось с него.
Но не из-за этого же она не удавила Рида, в конце-то концов.
Не из-за этого сейчас слушала бессвязные оправдания, хотя бы пытаясь понять, но не понимая их. Никакая гибель никаких подчиненных не была в ее глазах достаточным основанием, чтобы так бездарно губить себя. Лилит слушала, но не слышала, уперевшись в собственные выводы, которые, как обычно, считала единственно верными.
Неудивительно, что он сорвался, не справился. Потому, что стихии были слишком капризной, слишком трудной для его характера школой. Потому, что стихии вообще не были его школой, и из одного лишь упрямства он освоил их на столь приличном уровне, из упрямства же отрицая доставшуюся по наследству от рода Хартманис склонность к колдовству на крови. Страшной и не прощающей ошибок школе, в которой, однако, последствия вряд ли оказались бы так уж губительны, как произошло с Джоэлом из-за пламени и электричества.
Кажется, слова требовали ответа. У взрослых людей это называется диалогом, и в нем даже можно достигнуть какого-то консенсуса - сейчас она в упор не видела, какого, да и как будто не собиралась.
- Ты мог бы прийти ко мне, - негромко и размеренно начала ведьма. Впрочем, обманываться спокойствием не стоило. Лилит просто никогда не повышала голоса. Почти никогда. - Попросить помощи с контролем. Ты мог прийти в Академию, если не доверяешь мне лично, к Саманте Монтгомери, к Кайдену. Никто бы не отказал тебе, Джоэл.
Учившие детей, среди которых были и потомки родов, уходивших корнями в такую глубокую древность, что смутно помнил даже брат-некромант, и внезапно обнаружившие Дар выходцы из самых обычных семей, в чей генофонд некогда затесалась капля ведьминской крови, спавшей в родителях, в тетях и бабушках мертвым сном - они все знали, что сорваться может любой. Кто угодно. Сорваться из-за нежелания уделять капризной силе должное внимание или благодаря злоупотреблению ей, это не играло роли. В любом возрасте, на любой должности, стать не хозяевами своей магии, но ее рабами. Стоило лишь попросить о помощи - венефика хорошо понимали такую просьбу. Не все держались друг за друга, как клановые, но все же были в чем-то едины. Хотя бы и в отличии от обычных людей.
Рид предпочел втиснуть себя в рамки того самого обычного человека, поправ принадлежность к Изнанке. И допустил страшную ошибку.
То, как она проговаривала, почти выплевывала его имя. То, как неуловимо, на сотые доли градуса накалялся голос и набирал силу. То, как силились сжаться в кулак, но усилием воли лишь подрагивали тонкие пальцы с острыми, лазурным лаком покрытыми ногтями - внимательный человек оценил бы как легкую злость. Внимательный человек, хорошо знающий Лилит, воспринял бы это как стобалльный шторм. Безобразную истерику - но, благо, таких людей почти не существовало.
Один из них сейчас сидел напротив.
- Но нет. Ты нашел лучший способ. Почему же тогда не сразу пулю в висок, если тебе так омерзительно было жить ведьмаком?
В ее системе координат это было равносильно самому понятию "жить".
Она не шевелилась, оставаясь на своем стуле с неествественно прямой спиной, и хотя бы сейчас их глаза были на одном уровне - если бы еще ведьма смотрела в глаза, не рассеивала взгляд по поверхности стены, подоконнику, тонкому волосу, выпавшему с головы Рида и прилипшему к его влажному от пота плечу.
- Знаешь, как это называется? Трусость. - спросила и ответила сама. Припечатала, не задумываясь об уязвленной гордости, которой в любовнике порой было слишком много для одного. - Ты трус и ты сбежал.
Но, несмотря на ледяную ярость, она все еще мониторила состояние его организма, чутко отслеживая любые изменения. Потеря крови обернулась обезвоживанием, причинявшим мужчине страдания. Лилит могла бы порадоваться им, но отчего-то ей казалось, что это ее собственное горло сжимает тугая удавка жажды.
Молча поднялась и неторопливо скрылась в ванной комнате, где набрала полный стакан воды, вернулась и молча же поставила на прикроватную тумбочку - отказываясь передавать из рук в руки. С каким-то слишком резким, отчаянным стуком, чем-то напоминающим вбитый в крышку гроба гвоздь.
Отредактировано Lilith Hartmanis (2016-10-16 03:43:51)
Когда-то очень и очень давно, через пару месяцев после того, как после безуспешных метаний по скучным, пусть и престижным, человеческим университетам Джоэл все-таки осел в самой обыкновенной полицейской академии, ему случилось оказаться в одном корпусе с курсантами из программы "сделаем из уличной шпаны защитников закона". Называлась она, вестимо, как-то иначе, но суть оставалась той же - время от времени полиция принимала на обучение трудную молодежь из бедных районов с целью привить им уважение к честному труду, закону и порядку и отправить затем патрулировать все те же бедные районы. Джоэл, понятное дело, никаким боком к этой категории не относился, да и был уже на пару лет старше озлобленных на весь мир волчат, понимавших только право сильного и жесткую иерархию, старательно вколачиваемую в их полупустые головы. Просто в какой-то момент где-то наверху в очередной раз закрутили гайки на тему "равные условия для всех рас и социальных слоев", а где-то на уровне их полицейского начальства не придумали ничего умнее, чем раскидать группу недавно поступивших на обучение альтеров между другими учебными потоками. Из двадцати пяти человек к "особо трудным" отправили только Рида - по документам причиной значилось отсутствие других свободных мест, мол, извините, так получилось. Потому что кто же будет писать в официальных документах, что курирующий группу офицер, сам еще довольно зеленый и потому трясущийся над собственным авторитетом не меньше чем над редкими волосками над верхней губой, лично просил о таком переводе для нагловатого ведьмака - в отместку за все безобидные, но паскудные по своему действию руны, нарисованные на его двери, за подожжённый журнал с замечаниями и взысканиями, за то, что неприлично сильно испугался вылетевшего из класса (под громкий смех всего потока) эскадрона очень боевых, но все-таки бумажных самолетиков. То, на что рассчитывал офицер Филлипс, случилось примерно через неделю после перевода, причем виной тому были даже не магические фокусы Джоэла. За принадлежность к ведьмачьему племени ему досталась только доза какого-то транквилизатора за ужином. Все остальное - то, как ничего не понимающего стащили среди ночи с койки и натянули на голову наволочку, и то как потом били всей толпой, запинывая ногам по ребрам и в живот, чтобы не видно было под одеждой - перепало просто за то, что никогда не голодал и не замерзал в трущобах, за то, что его отца иногда показывали по телику и вовсе даже не в графе "криминальные сводки", а мать могла позволить себе не работать. За то, что знал умные словечки, и мог бы даже без стипендии от государства учиться там, где хочется, а не хвататься за подачки и соломинки - и поперся при этом зачем-то именно сюда. В общем за вполне себе человеческие вещи. Джо отбивался тогда как мог, только вот мог он не так уж и много - под градом ударов особенно не поколдуешь, особенно если тебя предварительно чем-то накачали. Кажется, рассыпал во все стороны искры и пытался поджечь то ли невидимых нападавших, то ли самого себя - для того, чтобы побоялись лезть в огонь и отстали. На этом месте его отволокли в душевую, облили ледяной водой и навешали еще. Молча, дружно и очень профессионально - ведьмак все упорно пытался подняться, хотя казалась бы куда тебе еще - и "успокоить" его удалось только приложив чем-то тяжелым по затылку. Об инциденте никто никому докладывать не стал, а сам Джоэл, отлежавшись пару часов на кафельном полу душевой как-то добрался обратно до своей койки. Только вот утром уже не смог подняться на побудку, тогда-то и поднялась приличествующая ситуации суета.
В общем-то, Джоэл редко вспоминал эту историю - почему это казалось чем-то совершенно нормальным, в порядке вещей. Разве что, помнится, удивлялся совершенно так по-детски и искренне, когда Ренн (отец прислал через помощника секретаря курс каких-то дорогущих лекарств, благодаря которым ведьмак не провалялся в лазарете слишком уж долго, а вот сестра явилась лично, прорвавшись через все КПП и строгую медсестру) - сквозь слезы просила: "Только не убивай их, мсти как хочешь, только не убивай…", а потом вдруг, сжав искусанные губы в тонкую нитку добавила: "Лучше я сама. Устроюсь к вам медицинской сестрой, и потравлю всех этих ублюдков к чертовой матери". Понятное дело, никто никого не убил, ни тогда, ни позже. Джоэла выписали уже в другой корпус и пришлось спешно наверстывать пропущенное… Не важно в общем. Суть в том, что Рид знал, как оно, когда тебя бьют и ты ничего не можешь ответить. И слова Лилит, размеренные, выверенный, с идеально отмеренной дозой презрения и гнева, опускались на его плечи примерно с той же силой, что и удары форменных ботинок.
- Ты мог бы прийти ко мне.
Мог бы, конечно, если бы хоть на секунду перестал заниматься самобичеванием пополам с жалостью к самому себе. Если бы не напился сразу после похорон и не сбежал бы потом в загородный домик с видом на окружающую зеленую зону стену.
- Попросить помощи с контролем.
Даже в Академию идти было не обязательно - в ФБР были свои ведьмаки-инструкторы и ведьмы-психологи, корпоративные санатории и полный комплекс других услуг. Его и с работы-то никто не выгонял - по крайней мере до тех пор, пока он не пропал со всех радаров, с упорством сказочного гремлина выпотрошив устойчивый ко всему кроме настойчивых долбоебов рабочий коммуникатор с "вечной" ядерной батарейкой.
- Никто бы не отказал тебе.
Конечно. А может быть стоило? Просто послать куда подальше вместо всех этих сочувствующих и в то же время осуждающих, непонимающих в чем тут вообще повод для драмы взглядов. Перестать уже наконец спасать того, кто сам хочет только отыграться на себе за все собственные косяки и ошибки - и обижаться, что спасаемый, такая вот неблагодарная скотина, снова и снова наступает в собственное дерьмо. Разочаровываться. Сочувствовать. Осуждать.
Теперь вот наконец Джоэлу уже не было холодно, нет, скорее жарко. Злость, обида, ярость - на себя, на Лилит, на всю эту ситуацию, снова на Лилит и опять на себя, заставляла кровь кипеть и биться в висках, и вернувшаяся теперь к нему магия в ответ на эти эмоции сворачивалась вокруг тугими кольцами, пружиной, готовой в любую минуту распрямиться и ударить, не важно, по живой плоти или неживой материи. А вот этого было как раз нельзя - Рид и так клял себя за то, что притащился со своими проблемами к Лилит, снова выставил себя перед ней слабаком и неудачником, так еще не хватало разнести здесь все. И то, что Лилит, казалось, было совершенно наплевать на скручивающиеся вокруг ведьмака магические потоки - она не боялась его, и, очевидно, была права - что он вообще мог бы противопоставить высшей магии наследницы кровавого клана Хартманис - вовсе не прибавляло желания сдерживаться.
Прекращай. Прекращай. Прекращай.
Она еще обозвала его трусом и проявила поразительное единодушие с вполне себе человеческой женщиной, потерявшей мужа, когда предложила застрелиться. Джоэл молчал и только из какого-то мазохистского упрямства пытался ловить ее ускользающий взгляд - намного проще было бы уже опустить глаза и изобразить чувство вины, только вот Лилит Хартманис плевать было на его вину и его чувства. Просто не сорваться. Не вступать в спор - это бесполезно в принципе и почти опасно сейчас, когда он уже заряжен как батарея боевого лазера. Джоэл Рид вполне мог шарахнуть молнией по рабочему столу отца или ударить током полезшую не вовремя с утешениями сестру (или омерзительно бодрого, желающего подчиненного начальника и друга, если уж на то пошло). Ответить чем-то своей тете, не важно, была ли в ее словах хоть крупица правды - "прошу, пожалуйста, помоги…" - после того как он сам приполз к ней накануне, подыхая от боли и тянущей пустоты внутри - не мог.
- Хватит, - Джоэл поигрывал желваками под нижней челюстью, но под стать Харманис старался держать голос ровным, - Хватит. Лилит, я не хочу… я не могу сейчас с тобой ругаться. Не после того, что было.
Не давая ему договорить, вообще будто бы не замечая, что это прерывает начатый диалог, Лилит поднялась и ушла куда-то, через несколько минут вернувшись со стаканом. Неожиданная и какая-то теперь уже совсем неуместная забота, жалость, оценить которую Джоэл уже не мог. Крошечный новый элемент в системе, сбивающий равновесие.
Стакан взорвался, едва только Лилит убрала от него руки. Стенки попросту не выдержали мгновенно закипевшей внутри воды. Рид, начавший уже было как-то выпрямляться и расправлять плечи, снова лег вперед на согнутые колени, ссутулившись так, будто хотел защититься от разлетевшихся осколков и брызгов кипятка, хотя ему-то они как раз ничем не угрожали.
- Прости. Если ты позволишь… Если ты закончила, то я заберу свои вещи и уйду. Новый стакан пришлю с курьером.
И можешь себе и дальше спокойно презирать меня и считать трусом.
Отредактировано Joel Ried (2016-10-17 01:14:28)
Получалось, что они ссорились, чего никогда не бывало прежде. Ссорились криво и странно, и это больше походило на театр абсурда, чем на выяснение отношений, но никакого другого названия дать этой сцене ведьма не могла. Странно, но при такой разительной разнице во взглядах, идеях и предпочтениях они каким-то непостижимым образом избегали конфликтов. Может, потому, что слишком редко виделись, и времени на ссоры просто не было. Только на секс и разговоры.
Диалога же теперь отчаянно не получалось. В основном, каждый слышал самого себя и какие-то обрывки фраз другого, дающие базу для какого-то ответа, но не понимание позиции. Наверное, Лилит хотелось орать и топать ногами, но это было настолько дико и совершенно непонятно, зачем, что она заталкивала себя еще глубже в холодное отрицание и, несмотря на дикость сочетания, в сострадательное участие - пусть лишь к проблемам тела, а не головы.
Получалось, что она снова вписывалась за него. Как тогда, больше половины жизни назад, когда по прихоти преподавателя, решившего то ли дать Риду шанс, то ли поставить выскочку Хартманис на место, они оказались в паре.
Что же, это нормальная практика, если учитель в качестве варианта итоговой аттестации выбирает не скучный тест и не контрольную работу, которая покажет не то, как дети усвоили материал, а как хорошо вызубрили в ночь перед экзаменом, но научный проект. Это даже нормально, если слабых учеников ставят вместе с сильными, неважно, с какой целью - чтобы отстающие могли подтянуться или чтобы эти чертовы проекты не имели огромных отличий в уровне и качестве исполнения, что затрудняет объективность их оценивания. Это нормально, но Лилит все равно испытывала нечто, похожее на острое чувство несправедливости, с поправкой лишь на собственный слабый эмоциональный диапазон. Она, знающая больше всего потока, уже к своему возрасту изучившая куда как более обширный набор заклинаний, чем однокурсники и - в отдельных областях и направлениях - кое-кто из преподавателей, и этот задиристый мальчишка родом из людей.
Грязнокровка, как написали бы в книгах одной очень популярной в начале века серии.
Учившаяся у собственного отца, ведьма изо всех сил старалась сохранять непроницаемое лицо, но опытный педагог разгадал его выражение и особо подчеркнул, что презентовать результаты проекта он поручает Джоэлу. Лилит промолчала, но лишь потому, что на ум ей пришли только высказывания из лексикона Самаэля. Тот, несомненно, гордился бы племянницей, но получать дисциплинарные взыскания из-за неумения держать язык за зубами и из-за каких-то неуместных человеческих эмоций не входило в планы амбициозной девушки, решившей, что ее аттестат и ее личное дело должны быть идеальными.
И теперь ей пришлось учить одноклассника. Разжевывать ему свои мысли и идеи, раз за разом прорабатывать с ним не поддающуюся тому магию, отвечать на вопросы и терпеть, терпеть... Сочащийся с ее губ яд был такой убойной силы, что принадлежал бы скорее древней карге, чем юной девушке, только вот Джоэлу все было как будто нипочем. Лилит ненавидела командную работу, привыкнув все держать под контролем и отвечать за все сама, не умея делегировать полномочия и не желая брать на себя ответственность за чужие ошибки. Это было испытанием для обоих: для него с колдовской точки зрения, для нее с психологической. Она не понимала, не могла понять, почему и чего ради должна исправлять последствия решений, принятых не ей. Косяков, которые она не допускала.
Ни тогда, ни сейчас.
Не могла - но исправляла.
Сначала это было упрямство и тщеславие. После, когда такой простой и банальный анализ крови на родовые связи сделал все вдруг очень сложным - для осознания невероятного факта родства с вот этим Лилит потребовалось несколько дней, в течение которых она проверяла и перепроверяла выкладки, хотела даже сходить за советом к старшему брату, но утаила от него в конечном итоге свое открытие. Еще какое-то время ушло на то, чтобы встроить Рида в свою систему ценностей, невесть отчего и почему сформировавшуюся с болезненной привязанностью к семье во главе. И стало легко и просто. Он свой, и потому его нужно защищать. И что угодно иное.
Стакан лопнул буквально у нее под руками. Это было вполне ожидаемо, но почему-то все равно неожиданно, как будто инстинкт самосохранения наедине с ним отключался вовсе, как будто это не нервничающий нестабильный стихийник, долгое время не пользовавшийся своей силой, сидел сейчас под тонкой шелковой простыней, как в дешевой мелодраме. Она могла бы защититься от разлетевшихся осколков, но не стала, и один сейчас засел в запястье, глубоко войдя под углом. Лилит смотрела на него несколько долгих секунд, а после флегматично подцепила пальцами и потянула наружу, медленно и скальпельно точно, словно вынимала стекло не из собственной раны. Окровавленный осколок положила на все ту же тумбочку, и по лужице воды растеклась красноватая клякса, чтобы смешаться с ней. Раненую руку Лилит как-то неловко держала ладонью вверх, немного на отлете, будто не хотела запачкать одежду. Хотя из одежды на ней был критический минимум, подходящий больше для эротических игр, чем для серьезных разговоров. Да и на столь любимом ею черном цвете ржавых пятен не видно.
Впрочем, когда ее пугал вид собственной крови?
Змеящаяся по предплечью теплыми струйками и льющаяся, не капающая даже, на пол - острый осколок повредил вены, такие беззащитно тонкие и синеватые под кожей, если она не повреждена столь варварски - и теперь ведьма была чем-то похожа на самоубийцу, не сумевшую довести дело до конца. Правда, самоубийцы редко глядят на свои порезы с таким потрясающим равнодушием.
- Теперь тебе стало интересно мое мнение? - отстраненно поинтересовалась, мельком бросая взгляд на его ссутулившиеся плечи.
Когда она подошла ближе и когда он сжался в этот нелепый комок, больше подобающий ребенку, чем взрослому мужчине, можно было хотя бы частично увидеть руны, покрывающие его лопатку. Лилит помнила, как вырезала их, тихо и как-то нежно напевая заклинание. И как целовала Джоэла после, так и не оттерев рук от его крови. Жаль, рун, лечивших от идиотизма, в природе не существовало.
Кровь это жизнь. Это бесценное топливо для колдовства.
Повинуясь воле ведьмы, кровь загорелась. Не тем огнем, что подчиняет себе стихийный маг, небрежно поигрывая потом фаерболом перед восторженными девицами в баре.
- Колдовство... Ты думаешь, для этого нужно щелкать пальцами и читать заклинания, - Лилит была задумчива. Ей не было больно от пореза, не было больно и от пламени, которое не обжигало хозяйку. - Но это не так. Нужно дисциплинировать свой разум. Пора повзрослеть.
Зато оно прекрасно могло обжигать других. Джоэл Рид убедился в этом лично. Кровавый огонь метнулся к его плечу, быстро и безжалостно выжигая одну за другой несколько рун. Контроль. Концентрация. Познание.
Лилит вполне способна была обезболить его тело, но в этот раз не стала, с удовольствием прирожденного, наследного даже садиста предоставляя тому насладиться ощущениями рабов, которых клеймит хозяин, с той лишь разницей, что раскаленное тавро для этого было не нужно, что оставляло куда больший простор для фантазии. Но ведьма не наказывала любовника и не пытала его, как можно было бы подумать, она действительно хотела помочь, пусть даже таким образом и пусть он больше не просил о помощи.
Запахло паленой плотью.
Отредактировано Lilith Hartmanis (2016-10-17 03:09:59)
На несколько секунд в комнате сделалось очень тихо - Джоэлу казалось, что он может слышать, как позвякивают прежде чем замереть разлетевшиеся осколки стакана и как капает с тумбочки на пол быстро остывающая вода. Рид не сразу увидел, что его спонтанная, случайная стеклянная бомба все-таки достигла цели - отчасти потому, что избегал теперь смотреть прямо на Лилит, довольствуясь боковым обзором, отчасти из-за того, что уже успел с какой-то дурацкой, чуть ли не подростковой мстительностью представить себе красивое лицо ведьмы, ее руки, белую кожу, исполосованную брызгами стекла - и обнаружил, что это зрелище совершенно не приносит удовлетворения. В реальности лишь один осколок достиг своей цели - Лилит как раз вытаскивала его из раны с пугающим спокойствием - Рид как обычно не сразу вспомнил, что ведьма теперь уже почти совсем не чувствует боли. Вместо нее поморщился Джоэл - вид крови едва ли мог испортить настроение кровавому магу и по совместительству сотруднику спецслужб, но было во всей разыгравшейся сцене что-то такое, от чего по голой спине ведьма пробежали мурашки.
Лилит смотрела на него сквозь огонь, питающийся от ее крови, и поучала как несмышленого мальчишку. Также как когда-то в Академии Астерн, только тогда масштабы их разногласий были куда как меньше.
- Пора повзрослеть.
Пламя сорвалось с тонких пальцев и Рид не успел бы поставить какую-либо защиту даже если бы захотел. Задремавшие было магические потоки запоздало начали снова начали набирать силу, но ослепленный болью Джоэл даже в полсилы не мог сейчас присматривать за ними. Он кричал - исключительно в собственной голове, и хрипло рычал от боли сквозь стиснутые зубы и закушенную губу наяву. Вопить было бы проще - до дрожи напряженная спина и впившиеся в собственную кожу пальцы и так выдавали его с потрохами, но из какого-то дурацкого упрямства Рид предпочитал молчание.
Если бы его загнанное в угол сознание могло адекватно воспринимать время, он бы понял, что вся экзекуция заняла совсем немного времени, каждая руна впивалась в кожу не дольше росчерка пера - но в огне и считанные секунды могут тянуться невероятно долго прежде, чем сгорят нервные окончания. Тяжело дыша, Джоэл расцепил кольцо рук и выпрямил спину. Ему все еще казалось, что огонь продолжает пылать, насквозь прожигая кожу и впиваясь в мышцы под ней, но первый шок уже прошел. По всему плечу расползались пульсирующие волны жара и боли, откликаясь на малейшее движение - и Рид сам того не замечая кривил губы в ответ. Во рту стоял вкус крови. Ведьмак задумчиво оглядел комнату вокруг, избегая задерживать взгляд на фигуре ведьмы - стихийная магия остро отзывалась на эмоции, в том числе и на боль, так что окружающей обстановке могло не поздоровиться, но не заметил какого-либо особо беспорядка. Поморщился снова - ныли руки. Пальцы откликались на попытку пошевелить ими медленно, словно нехотя - и до Рида не сразу дошло, что, отвечая на жар заклинания Лилит, он каким-то образом умудрился заморозить самого себя, от кончиков пальцев до локтей. Не в лед конечно - было бы слишком получить одновременно ожог огнем и холодом на одной и той же руке, но тем не менее. Кончики пальцев начало покалывать как зимой с мороза.
- И что теперь? - даже на собственный взгляд Джоэла голос звучал хрипло и как-то устало. Но смирения, которого ведьмак пытался придерживаться прежде в нем уже не было - огонь, похоже, выжег не только ведьминские знаки на коже, но и значительную часть чувства вины. Где-то в глубине души Рид даже испытывал своего рода благодарность за эту физическую боль - терпеть ее было все-таки куда проще, чем тот бардак, что творился в его душе.
Ведьмак выпутался из простыни и поднялся с кровати, возвращая себе почти 30-ти сантиметровую разницу в росте с Лилит. Можно было накрутить из этого безбожно измятого куска шелка некоторое подобие римской тоги, но Джоэл был совершенно не в том настроении, чтобы стесняться. Ведьма уже видела его собственное тело в состоянии куда более худшем, чем просто голое.
- У тебя все еще кровь идет, - в голове теснилось множество слов - злых, выращенных из боли и уязвленной гордости; благодарных, сделавшихся совершенно неуместными после разразившегося - насколько это слово вообще можно было применить сюда - скандала, и еще всяких других, - Собираешься что ли еще мне вдарить?
Вы здесь » NEXUS: 2087 » ЛИЧНЫЕ ЭПИЗОДЫ » [p. 17] your body is a battleground
